Брачный контракт с мадонной
Шрифт:
Лишь бы он был со мной.
Золотая рыбка
— Лишь бы ты был со мной. — Я утратила всякий ум, повторив это вслух, в ответ на его приказ выйти из машины, пойти домой, и дожидаться его в нашей квартире.
— Давай быстрее скачи на хату, сиди там тихо и жди меня. — Геральд дотянулся до пассажирской двери и открыл её. Я выкинула ноги на улицу, но выходить не спешила.
— Ну? — в его голосе послышалось раздражение, но я простила это ему. Он здорово перенервничал, дожидаясь меня.
— Скажи,
— Ты молодец, — сказал Геральд и потрепал меня по плечу, как утром, когда отправлял «на дело». Нет, не дружеского похлопывания я ждала. Не ради этого рисковала.
— Почему ты мне не сказал, что в доме собаки?
— Какое это имеет теперь значение? — Он пошарил в бардачке, вытащил сигареты и закурил. — Это же твои собаки! — Он затянулся и усмехнулся.
— Они не узнали меня!
— Я тороплюсь.
— Ты не сказал, что в доме может находиться прислуга.
— Я тороплюсь!
— На фотографии, которая стоит у Анкилова на столе, я без родинки над верхней губой!
— Я тороплюсь!!!
— Но в моей спальне нет карниза! И нет никакого балкона, куда можно бы было по нему добраться! — Я почти заорала, и слёзы потекли у меня по щекам. Страшно вспомнить, как давно я не плакала, не испытывала боли, страха, разочарования и обиды. Это что, и есть настоящая жизнь?!
— Я потом тебе всё объясню, — сказал Геральд, нагнулся и вскользь поцеловал меня в уголки губ. Когда его губы коснулись моих, я поняла, что он мне нужен любой.
Слава богу, что у меня не хватило сил сказать это вслух.
Геральд не приехал ни этой ночью, ни на следующий день. Он даже не позвонил. Я носила с собой телефон даже в ванную и туалет, но сотовый молчал, будто не было на свете никакого Геральда.
Прошёл ещё один день, ещё одна ночь, и ещё один день. Я запуталась, сколько их прошло: за окном темень сменялась светом, свет темнотой, а для меня время остановилось. Я не выходила из дома, и мне скоро стало казаться, что в этой квартире я провела всю жизнь.
Сначала я успокаивала себя, что сбагрить картины и получить за них деньги, дело хлопотное и небыстрое. Потом я стала сходить с ума от тревоги — ведь это дело ещё и опасное.
Если с Геральдом что-то случилось, я умру. Для этого мне не нужно будет лезть в петлю, вскрывать себе вены, или пить лошадиную дозу снотворного. Я просто лягу и уйду в мир иной от одной только мысли, что он никогда не будет со мной. Мы повстречаемся на небесах, и у нас всё будет хорошо.
Три дня я не ела. Я пила только кофе без сахара, но потом кофе кончился, и я стала пить воду прямо из крана, подставляя ладони под струю и хлебая пропахшую старыми трубами жидкость.
Сон ко мне тоже не шёл. Если я закрывала глаза, мне чудился Геральд с простреленной грудью. Он лежал в глубокой глинистой яме, и кто-то невидимый бросал на него комья рыжей земли.
На четвёртый день я случайно увидела своё отражение в зеркале и отшатнулась. На меня смотрела измождённая баба с пустыми
Потом у меня закончились сигареты. Я поняла, что это единственное, без чего я не смогу обходиться, и решила сходить в ближайший киоск. Я стала искать свою сумку с деньгами и документами, но не нашла её. Я перерыла весь дом, но у сумки словно выросли ноги, и она удрала. Эта мысль рассмешила меня. Ещё какая-то мысль копошилась рядом, но никак не могла оформиться. Меня это сильно тревожило, я хотела понять, что меня беспокоит, но не могла. Тогда я решила поесть, наверное, слабость мозгов была следствием голода. Я прошла на кухню и заглянула в холодильник. Кроме недопитой бутылки пива в нём ничего не было.
И тут до меня дошло, что меня озадачило.
Я только что перерыла весь дом. Я не нашла свою сумку с деньгами и документами. Но мне не попалось и ни одной вещи Геральда! Исчезли его майки, рубашки, джинсы, исчез даже одеколон с полочки в ванной! Даже бритвенный станок, даже сандаловые чётки, которые он постоянно крутил в руках.
Я ещё раз перерыла квартиру. Сделала это как робот, у которого на исходе все батарейки.
Когда я поняла, что ничего не найду, мне пришла в голову мысль, что если с Геральдом что-то случилось, я не смогу умереть от одной только этой мысли. Мне придётся с собой что-нибудь сделать, повеситься, например.
Я посмотрела на телефон и села рядом с ним, словно пай-девочка. Он всё равно позвонит, даже если ушёл с чемоданом. В кои—то веки меня посетило настоящее чувство, разве нельзя подождать?.. Ассоль дождалась своего принца с алыми парусами, и я дождусь.
Я задремала сидя, и мне привиделся Геральд на «Мерседесе» с алыми занавесками. «Мерс» сигналил изо всех сил, надрывался, захлёбывался, Геральд пытался меня подозвать, но я не могла сделать ни шага. Меня не было, я повесилась, осталось только моё изображение на картине под названием «Портрет обнажённой».
«Мерс» всё сигналил противным, резким гудком. Я открыла глаза, сообразила, что не нарисована, а вполне реальна и могу двигаться. Противный звук оказался не гудком вовсе, а звонком в дверь.
— Геральд! — заорала я и бросилась её открывать. Мне и голову не пришло, что если бы это был Геральд, он открыл бы дверь собственным ключом.
На пороге стояла тётка с внешностью заведующей продуктового магазина. Килограмм двадцать лишнего веса, чересчур яркий грим и гонор пупа земли.
— Я сдала квартиру на сколько? — прошипела она.
— Не знаю, — я растерялась.
— За сколько?! — Она наступала уверенно и неумолимо, как цунами на побережье, и деваться от неё было некуда.
— Понятия не имею.
— Что-о?! Не имеешь понятия? Где твой сожитель? — она огляделась. — Где?!!
— Не знаю, — это была чистейшая правда, но она вывела тётку из себя.
— Тебя как звать, шалава? — заорала она.
— Не знаю, — это тоже была чистейшая правда. Тётка вдруг поостыла, и перестала напирать грудью.
— Пьяная, что ли? Ну-ка, паспорт покажь, — приказала она.