Брачный контракт с мадонной

Степнова Ольга Юрьевна

— Но если Анель и Геральд! — вдруг почти завопила блондинка.

Парикмахерша включила машинку и быстро провела ею почему-то точно по центру головы Гранкина. Голова поделилась на две волосатые половины и стала похожа на разрубленный пополам арбуз.

— Нет и нет, я не буду! — перекричала машинку Яна Геннадьевна.

Крылов вдруг дёрнулся, резко развернулся, и зашагал к служебному выходу размашисто, нервно, так, как ему не шло. Яна Геннадьевна побежала в противоположную сторону, в холл.

Виталя вскочил с кресла. Он рванул

за Крыловым, но потом передумал, развернулся и направился за блондинкой.

— Эй, а причёска? Стильная, гигиеничная и экономичная? — крикнула девушка.

— Я должен идти, — отмахнулся Гранкин.

— Эй, — парикмахерша нагнала его и схватила за рукав. — Во-первых, отдайте мою накидку, во-вторых, оплатите мой труд.

Гранкин быстро стащил себя клеёнчатую перелину и вытащил из кармана тысячу.

— Это много, — сказала девушка. — Триста рублей.

— Нормально, берите, — прошептал Гранкин. — Я частный детектив. Скажите, куда направилась ваша хозяйка? У неё где-то есть отдельный кабинет?

— Да покурить она в туалет пошла, — усмехнулась девушка и сунула деньги в карман халата. — Она всегда ходит туда курить, после того, как пообщается со своим френдом.

Виталя вышел в зеркальный холл, отыскал в закутке дверь туалета, помялся немного около, но решил не ломиться, а подождать. Он сел в кресло и уставился на своё дикое отражение с располосованной пополам головой.

Ничего хорошего не получится, если он вломится в туалет. Вот выйдет она, и тогда угрозами или мольбой он заставит её говорить.

Чего боится она? Чего боится Крылов? Кто такие Анель и Геральд? Если понадобиться, он будет её пытать. Девушка-парикмахерша возражать не будет. Она будет только рада, если хозяйку пощиплют за гладкие выхоленные бока.

Время шло, но Яна Геннадьевна не выходила. Виталя встал, походил по холлу туда-сюда, снова подошёл к двери и принюхался. Из-за двери действительно тянуло сигаретным дымом. Виталя снова сел в кресло. От нетерпения он начал качать ногой, потом постукивать руками по креслу, потом снова встал, походил, принюхался, сел, покачал ногой, постучал руками по креслу.

Время шло. Оно шло и шло, пока не стало совершенно понятно, что что-то не так. Виталя подошёл к туалетной двери и очень настойчиво постучал.

Ему никто не ответил, и это не сильно его удивило — кто ж отвечает из туалета?

Он прошёл в зал, нашёл девушку. Она сидела за столиком и красила ярким лаком ногти.

— Там… Яна Геннадьевна пропала, — попытался сформулировать мысль Виталя.

— Что значит пропала? — не удосужилась оторвать взгляд от ногтей девушка.

— Не выходит, не отвечает, а прошло полчаса.

— Давайте, я вас добрею, а то ходите, как панк недоделанный.

— Там что-то случилось.

— Где?

— В сортире!

— С кем?

— А кто ещё есть в этом чёртовом «Лысом стриже»? — заорал Гранкин. — Где все? В подвале конрафактом торгуют? Тут только вы и ваша хозяйка! Она пошла покурить,

как вы выражаетесь, и не выходит уже полчаса! Пойдите, пожалуйста, в туалет, — сбавил обороты Виталя, — и убедитесь, что с ней всё в порядке.

— Ой, ну что вы в самом деле, в туалете газетку никогда не читали? — удивилась девица, дуя на ногти. — Яна Геннадьевна! — Растопырив пальцы, она прошла в холл и толкнула сортирную дверь.

Дверь открылась, оказавшись незапертой.

* * *

— Яна Геннадьевна, — бледнея, шепнула девушка и, цепляясь за косяк, медленно сползла на пол. Она упала, раскинув руки, на пальцах у неё сверкал свежий оранжевый лак.

Яна Геннадьевна лежала так, будто неожиданно захотела поспать и, решив не откладывать дело в долгий ящик, улеглась прямо тут, на полу, поджав к груди коленки и положив одну руку под голову.

Гранкин совершенно не понял, что такое произошло. Он абсолютно, решительно не врубился, почему все имеющиеся в этом заведении дамы решили свалиться в обморок в туалете.

— Эй, дамы, — позвал он, но дамы не шевелились.

Виталя наклонился вперёд, и тут до него дошло. Вернее, дошло-то, конечно, раньше — не зря же он попросил девушку проверить, всё ли в порядке с её хозяйкой, — но окончательно осознал он это только сейчас. Осознал и очень захотел убежать. Далеко, без оглядки, убедив себя, что ничего не было, ничего такого он в этом «Лысом стриже» не видел.

Яна Геннадьевна, конечно же, не спала. Из-под прижатой к груди руки, сочилась кровь, она пропитала белую блузку, стекала на светлый кафельный пол, образовав тёмную лужицу, в которой издевательски ярко отражалось солнце, нагло светившее в открытое настежь окно.

Да, окно было настежь открыто. Виталя быстро пригнулся, чтобы с улицы его не было видно — странного типа с полувыбритой головой. Он пробрался к Яне Геннадьевне, перешагнув через девушку. Схватил тонкое запястье и попытался нащупать пульс, хотя можно было и не пытаться. Он же всё-таки какой-никакой врач, а тут даже неопытному глазу видно — пуля попала в сердце. Маленькая чёрная дырочка на белой блузке и чёрная лужа крови на светлом полу. Какой тут, к чёрту, может быть пульс! Если бы ещё эта девка не валялась тут со своими крашеными ногтями!

— Эй! — Виталя похлопал девушку по щеке. — Эй! — Голова мотнулась, но девица и не думала приходить в сознание.

«Что делать?!» — задал Виталя себе хрестоматийный вопрос.

Рядом с телом валялся окурок. Гранкин его подобрал.

«Vogue Arome» было написано на тонком фильтре. Впрочем, это могло ничего и не значить, широко разрекламированную марку курит множество женщин.

Только вот Ада их не курила.

Виталя достал мобильник, навёл объектив на тело и отщёлкал несколько кадров: крупный план, ещё крупнее, подальше — чтобы видна была лужа крови и положение тела. Потом он отошёл к порогу и сделал пару снимков открытого настежь окна.