Брачный сезон
Шрифт:
Ранее в этом повествовании я уже говорил, что никогда не видел, как пастырь приветствует заблудшую овцу по случаю ее возвращения в родное стадо, однако, понаблюдав за леди Дафной Винкворт в сходных условиях, я получил на этот счет кое-какое представление и мог теперь предугадать к чему клонится дело. По доброжелательной улыбке и блеску в глазах, не говоря о воздетой как бы для благословения руке, было видно, что неожиданная перековка местного вероотступника потрясла преподобного Сиднея Перебрайта до глубины души и вытеснила горькие мысли о судьбе церковного органа. Еще бы мгновение, и он бы выступил со скупой, прочувствованной мужской
Оказалось при ближайшем рассмотрении, что это Куини. Она, точно горчичник, прилипла к представителю Закона, лепеча: «О, Эрни», увлажняя его мундир счастливыми слезами и, как я с легкостью умозаключил, сообщая ему, что все прощено и забыто, и теперь последует безотлагательный возврат кольца, писем и фарфоровой статуэтки с надписью «Привет из Блэкпула». Не ускользнуло от моего внимания также и то, что Доббс, со своей стороны, принялся осыпать ее запрокинутое лицо жаркими поцелуями, приговаривая: «О, Куини!» Я понял, что привилегированные акции деверильских страдальцев опять подскочили и на грифельной доске можно приплюсовать еще одну пару разлученных сердец, которые вновь обрели друг друга весенней цветущей порою.
Эти чувствительные сцены на разных людей действуют по-разному. Я, например, сообразив, что тем самым обязательства Китекэта по отношению к этой доброй девушке можно считать аннулированными, пришел в хорошее расположение духа. А вот Силверсмит, похоже, содрогнулся от ужаса при виде того, какие дела творятся в гостиной «Деверил-Холла». Став немедленно в позу Строгого родителя, он прошествовал к счастливой чете, резким поворотом кисти вырвал свое дитя из любящих объятий Доббса и увел.
Сомлевший констебль немного опомнился и попросил извинения за неприкрытое проявление чувств, а преподобный Сидней сказал ему, что вполне, вполне его понимает.
– Зайдите ко мне завтра, Доббс, – благосклонно пригласил он. – Мы с вами хорошенько потолкуем.
– С удовольствием, сэр.
– Ну а теперь, – промолвил его преподобие, – я, пожалуй, направлю стопы мои к дому. Ты идешь со мной, Кора?
Тараторка ответила, что хотела бы немного задержаться. Тос, чуя реальную возможность разжиться еще кучкой-другой бутербродов, тоже отклонил приглашение в обратный путь. Так что викарий удалился в одиночестве с лучезарной улыбкой на устах. И только когда за ним закрылась дверь, я обратил внимание на то, что Доббс как стоял, так и не сдвинулся с места. Тут я вспомнил его реплику при выходе на сцену – насчет того, что он явился по неприятному делу. Температура в нижних конечностях снова резко упала. Я опасливо покосился в его сторону.
Он без дальнейших проволочек вернулся к повестке дня. Их ведь на это натаскивают: сказано – сделано.
– Сэр, – обратился Доббс к Эсмонду.
Эсмонд поспешил задать встречный вопрос, не соблазнится ли он бутербродом с сардинкой, но Доббс ответил: «Нет, спасибо, сэр», – а когда Эсмонд пояснил, что не настаивает непременно на сардинке и будет вполне рад, если тот возьмет с ветчиной, языком, огурцом или тушеным мясом, пояснил, что предпочитает вообще воздержаться от пищи по причине неприятного дела, по которому он сюда явился. Надо так понимать, что, отправляясь по делам службы, полицейские садятся
– Мне надо видеть мистера Вустера, сэр, – объявил Доббс.
Возможно, Эсмонд от радости, что вновь обрел свою возлюбленную, временно забыл былую неприязнь к Гасси, но при этих словах полицейского нелюбовь к тому, кто посягал на предмет его обожания, видимо, нахлынула с утроенной силой – во всяком случае, в глазах его появился нездоровый блеск, лицо помрачнело, и на гладком лбу даже образовалась пара суровых складок. Сладкогласый певец Кингс-Деверила уступил место строгому и неумолимому мировому судье.
– Вустера? – переспросил он и, я заметил, плотоядно облизнулся. – Официально?
– Да, сэр.
– А что он сделал?
– Проник в помещение с целью грабежа, сэр.
– Нет, честное слово?
– Да, сэр. Вечером текущего месяца двадцать третьего… то есть сегодня вечером, сэр, обвиняемым было осуществлено грабительское проникновение в мой полицейский участок и выкраден предмет, являющийся достоянием Короны, а именно: собака, в количестве одной, каковая находилась под стражей, как нанесшая два укуса. Я застал его с поличным, сэр, – заключил полицейский Доббс уже не так витиевато, – это он был тем забравшимся на дерево грабителем… преследуя которого я был поражен громом небесным.
Складки на лбу у Эсмонда углубились. Было очевидно, что к этому происшествию он нашел уместным отнестись с полной серьезностью. А когда мировые судьи находят уместным отнестись к какому-то происшествию с полной серьезностью, тут уж начинаешь думать только о том, как бы унести ноги.
– Вы в самом деле застигли его в момент кражи этой собаки, в количестве одной? – зловеще спросил Эсмонд, сильно напоминая судью Джефриза, готового возглавить «кровавое судилище».
– Да, сэр. Вхожу я к себе в участок, а он как раз отвязывает ее и побуждает к бегству, ну, она и припустила вовсю прыть, а я говорю: «Стой», после чего, заметив меня, он тоже припустил во всю прыть, ну и я за ним. Я уж почти что догнал его на верхушке дерева и собирался арестовать, когда меня поразил гром небесный и я лишился чувств. А когда очнулся, обвиняемого на месте уже не было.
– А почему вы полагаете, что это был Вустер?
– Он был при зеленой бороде, сэр, и в клетчатом пиджаке. Сразу бросается в глаза.
– Понятно. Не переоделся после выступления.
– Да, сэр.
Эсмонд снова облизнул губы.
– Раз так, – сказал он, – надо прежде всего позвать Вустера. Видел его кто-нибудь?
– Да, сэр. Мистер Вустер уехал в Лондон на своем автомобиле.
Это сказал Дживс. Эсмонд посмотрел на него с недоумением.
– Кто вы такой?
– Дживс, сэр. Я личный слуга мистера Вустера.
– А-а, так вы и есть Дживс? – заинтересовался Эсмонд. – Мне надо будет как-нибудь с вами поговорить.
– Буду очень рад, сэр.
– Но не сейчас. Позже. Так, стало быть, Вустер укатил в Лондон, а?
– Да, сэр.
– Спасаясь от правосудия?
– Нет, сэр. Могу ли я сделать заявление, сэр?
– Валяйте, Дживс.
– Благодарю вас, сэр. Я просто хочу сказать, что полицейский ошибается, считая преступника, совершившего грабеж, мистером Вустером. Я все время находился при мистере Вустере, после того как он вышел из концертного зала. Я сопровождал его в его комнату и оставался там до самого его отъезда в Лондон. Я помогал ему отлепить бороду, сэр.