Брадис и Белкин – космические миротворцы
Шрифт:
Позже, когда все смирились и поняли, что синдром Ноль у сорокалетних и старше неизлечим, Леонид Макарович сказал: « А, это даже и неплохо! Я стал много читать, установил проводное радио и мой единственный гаджет – это калькулятор».
Но были и те, кого синдром застал в момент важной работы: в самолётах, на испытаниях, в поездах и на межпланетарных шаттлах. Как родителей Гарика и Макса. Они следовали в Живодон на сигнал бедствия планеты Нумибус. Их корабли бесследно исчезли, перестав подавать сигналы. В тот день было много несчастных случаев, но дети Брадисов и Белкиных теплились надеждой однажды найти родителей, когда их всё-таки допустят к полётам. «МирС» не спешил с этим решением, боясь, что дети знаменитых учёных изменят курс полёта в поисках родителей.
– Ведь может быть так, что папа и мама успели включить автопилот? – спрашивал Игорь сестру, иногда в день по нескольку раз. – Что они как-то приспособились к жизни? Они же очень умные, их отобрали из тысяч учёных!
– Да, Гарик, может! Конечно, может! Мы будем на это надеяться, – говорила Варя. – А пока ты должен отлично учиться, ведь срок карьеры теперь сокращён, и после сорока лет на работе, связной с электроникой, теперь нечего делать.
Действительно, синдром Ноль очень осложнил жизнь на земле, вернее, она стала иной. Многим понадобились тьюторы, то есть помощники, чтобы привыкнуть к новой реальности. Сотни инженеров и нанотехнологов кинулись на создание новых мобильных устройств, которые можно было бы включить только голосом в ответ на вибрацию. Такой девайс был создан. Он монтировался как серьга в мочку уха, вибрировал и включался командой – «слушаю». Следом понадобился микрофон, который мог читать речь по губам, поскольку всеобщее говорение уже давно вышло из быта людей и действовало большинству на нервы, а отправить смс сорокалетние уже не могли. И наномикрофон- преобразователь был создан в кратчайшие сроки. Через несколько месяцев часть человечества напоминало глухонемых – люди общались по телефону, беззвучно шевеля губами.
«Эхо» – так назвали новый роботизированный телефон-переводчик – произносил техноголосом речь абонента.
Такова была плата человечества за повальное оцифровывание мира. Медики и нейробиологи отозвались о синдроме Ноль, как о естественном ходе событий, неком сбое в генной системе взрослого человека, отказывающейся воспринимать информацию от электронных девайсов. Не исключалась вирусная теория происхождения синдрома. Но кто запустил этот вирус? Факт оставался один – сорокалетние видели на экранах и кнопках только ноль. Конечно, это была проекция нервной системы, зрительный обман, хотя многочисленные исследования глазного дна не подтверждали никаких отклонений.
У дверей в кабинет сдачи Особого Государственного Опроса стояли двое – высокий Родон Брадис и его брат Макс. Оба были кучерявые, но, судя по всему, это нравилось только Максу. Его причёска напоминала расплывшейся чёрный дым, волосы вились куда вздумается смешными завитушками.
Родон стригся коротко. Как и у его отца астрофизика Богдана Брадиса, характер Родона был твёрдым, целеустремлённым, лишённым сантиментов. Внешне братья были схожи лишь строгими орлиными носами, да тонкими цепкими пальцами. Особенно ловко старший Брадис чинил электронику, управляясь даже с мельчайшими схемами современных гаджетов. Впрочем, молодое человечество придумало массу микро-роботов для ремонта современной техники, и почти в каждом доме уже завёлся свой «жучок»,робот, умеющий по команде хозяина обнаружить, например, любые мелкие потеряшки в труднодоступных местах или починить их.
– Привет, – жизнерадостным голосом выкрикнула Варвара Белкина с середины коридора.
– Привет, привет! – поддержал её жизнерадостный тон Родон.
Варя нравилась ему оптимизмом и, в то же время, способностью переключиться на работу, целиком отдавшись трудным и порой опасным исследованиям непознанных животных с других планет. Да и сама она немного походила на инопланетянку. Раскосые голубые глаза с тёмной обводкой вокруг радужки придавали лицу таинственность и некую хищность, однако полные губы и немного курносый и пухлый нос – обнуляли это впечатление. Русые волосы Варя всегда убирала в плотный, строгий хвост. Рост её был выше среднего и космодоктор могла позволить себе носить длинную косу. К тому же Белкина любила стать на светящиеся лебутены – летающие туфли на толстой неоновой платформе и широком каблуке. В них были вмонтированы воздушные пневмо-движки, поднимающие человека на несколько сантиметров от земли.
– Сегодня в красных, – шепнул брату Родон, окинув яркие туфли, в которых Варя парила на полом.
– Ага, настрой решительный, – улыбнулся Макс.
– Волнуетесь? – повысил голос Родон.
– Немного, – ответил Гарик и первым протянул руку Родону, затем Максу.
– ОГО – это тайна. Никто из тех, кто его проходил, не проронили ни слова. Проболтаешься, и никогда не возьмут в службу межгалактического спасения, – напомнил Родон.
Большой чёрный ящик на стеклянном столе – это первое, что увидел Макс, зайдя в капсулу для опроса.
– Просуньте руки в углубления и ожидайте команды «отвечать», – произнёс роботизированный голос.
Макс был удивлён! Поражён! Да нет же! Он был ошарашен! Он рассчитывал увидеть огромный плазменный экран с множеством быстро меняющихся вопросов – о первом мобильном телефоне, телевизоре, и даже подготовился к рассказу о принципе действия космического двигателя «Улиус», который десять лет назад вывел к новым планетам челноки с людьми. Сила двигателя была основана на взаимодействии сверхмощной энергии минерала с Луны и обычного магнита.
В свои двенадцать лет Макс был куда как неплохо начитан! Но это?! Чёрный ящик с отверстиями?! Смехота.
– Сейчас вам в руки попадёт предмет, работающий от электричества или от батареек. Вы должны узнать его по конфигурации, включить и выключить. Затем вы расскажите комиссии всё, что знаете об этом устройстве. На распознавание вам даётся одна минута, – произнёс голос.
Раздался короткий скрипучий сигнал, в ладони упёрся длинный пластиковый предмет с множеством кнопок. Выскочил, словно чёрт из табакерки.
Макс размышлял:
– Предмет вытянутый, прямоугольный, маленькие овальные кнопки, вверху стеклянное окошко. Слева большая круглая кнопка.
– Это – пульт дистанционного управления от первых телевизоров, – произнёс Макс.
– Какова модель телевизора и что можете сказать о них? – спросил робот-экзаменатор.
– Телевизор кинескопный – внутри электронно-лучевая трубка, преобразующая сигналы в изображения. Появились в Столетие Первых Юзеров.
Капсула осветилась зелёным, проиграл мелодичный сигнал. Железные щупальца осторожно вытащили пульт из рук Макса.
– Верный ответ, – произнёс голос.
На этот раз в руки попал небольшой предмет странной конфигурации. Его форма была вытянутой и слегка изогнутой. Ручка расширялась кверху, оканчиваясь обрубленным выступом. У прибора был мягкий пластиковый пружинный шнур. На месте выступа располагалось два металлических «глаза» с множеством тонких поперечных засечек по кругу. Брадис ощупал их.
– Подвижные, гладкие, а внутри заточка. Для чего они нужны? И что под ними? – размышлял Макс.
Тем временем раздался сигнал обратного отсчёта времени.