Брак по-эмигрантски
Шрифт:
— Я пришла узнать, когда будет новое заседание, — перешла я сразу к делу.
Барбара удивлённо подняла брови.
— Ваше дело закрыто, — ошарашила она меня.
— Как закрыто? Почему?
— Судья рассердился, что мы всё время откладываем заседание, и закрыл дело.
— Ну, как же так? Почему Шах сто раз откладывал, а нас сразу наказали? Где справедливость?
Барбара пожала плечами.
— Я не хочу вас разочаровывать, но если вы ищете правосудия, то его, увы, нет! Посмотрите вокруг, убедитесь сами. Я это наблюдаю в суде достаточно часто. Нет худа без добра. Дело закрыто, но, открывая его заново, я
— Господи, уже и судья подкуплен! Какое-то вшивое дело о шести тысячах оборачивается детективом с наёмными убийцами, подкупленным судьёй, любовными интригами и неразрешимыми загадками! Ну, просто кино, где к Ширли Макклейн, Дастину Хоффиану и Джеймсу Вуду прибавилась ещё Барбара Страйзенд!
— Мне все говорят, что я на неё похожа! — кокетливо улыбнулась Барбара. — Не надо отчаиваться, я сейчас же напишу протест и попытаюсь возобновить дело.
— Почему «сейчас же»? Почему не месяц назад? Почему вы мне ничего не сообщили? Ведь вы же обещали позвонить! Прошло столько времени! Мне ведь ещё надо в малый суд подавать за обручальное кольцо!
Барбара закрыла рот рукой и в ужасе уставилась на меня.
— Я очень виновата, — прошептала она.
— Что такое? — уже не зная, что думать, упавшим голосом спросила я.
— Раз ваше дело закрыли, вы могли тут же подать в малый суд, а я не сообразила вас предупредить! Мы потеряли три месяца зря. Это только моя вина. Простите меня! Мне страшно неудобно! А теперь мы будем открывать дело вновь, и сейчас подавать в малый суд нельзя. Я так виновата перед вами!
— Барбара! — вскричала я. — Я просто не знаю, что мне с вами делать? У меня уже в который раз впечатление, что вы в сговоре с Шахом. Гарик должен вам платить, вы его прекрасно обслуживаете! Почему я за свои деньги должна вас всё время прощать? Почему ваша дочка то болеет именно тогда, когда я прошу вас не говорить Шаху о моих планах, то ей назначают операцию именно в день моего суда? Да и есть ли она вообще, ваша дочка? Кто вам платит, хочу я знать, я или Гарик?
Злые слёзы полились у меня по щекам.
— Дорогая моя, не плачьте! Вы же знаете, как я к вам отношусь, — Барбара взяла мою руку и крепко её сжала. — Я вам очень сочувствую и очень хочу помочь. Я приготовлю все бумаги на пересмотр дела. Вот увидите, мы победим! Не расстраивайтесь! Зайдите ко мне через два дня, чтобы подписать заявление о возобновлении дела.
Я зашла через два дня, бумага на подпись была не готова. Та же история повторилась трижды. Барбара валила всё на нерадивую секретаршу, которая, в свою очередь, тайком шептала мне, что сама Барбара ей ничего не поручала. Мне надоело всё до тошноты. Я явилась в контору в очередной раз и, узнав, что заявление так и не составлено, села и объявила, что не уйду, пока его при мне не напишут.
Барбара протянула мне чистый лист бумаги.
— Мы же друзья, вы мне доверяете? Подпишите внизу, я впечатаю текст и пришлю вам копию.
Подписывать чистый лист бумаги — полный идиотизм, но я уже дошла, буквально, до ручки, и подписала.
Прошёл месяц. Никакой копии я не получила. Наконец я позвонила в контору и передала секретарю, что больше в их «услугах» я не нуждаюсь и хочу забрать документы, попросив приготовить их мне через два дня. После тщетных попыток по телефону добиться ответа, когда я могу забрать свои бумаги, терпение моё в который раз лопнуло, и я явилась в контору.
Увидев меня, Барбара выскочила из-за стола и бросилась мне навстречу.
— Я приготовила документы. Вы не помните, у меня было две папки или три?
— Три, — твёрдо сказала я, холодея от недоброго предчувствия.
— Я почему-то нашла только две. Вы уверены, что было три папки?
— Уверена. Ищите. Я подожду.
Барбара вместе с секретаршей перерыли всю контору. Третья папка бесследно исчезла.
— Может быть, она осталась у меня дома, позвоните мне завтра, я сегодня поищу, — виновато бубнила Барбара.
Мне хотелось её убить, а контору поджечь.
Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц папка с документами не нашлась…
Искать четвёртого адвоката у меня не было никаких сил…
ДОЧКА
Недавно я спросила:
— Мама, почему ты так живёшь? Где твоя личная жизнь?
Мама кивнула на письменный стол.
— Вот она.
Я подошла ближе и увидела знакомый конверт из России.
— Письмо? От Славы? Можно почитать?
— Почитай. Оно интересное. Заодно скажи мне спасибо, что ты здесь, а не там.
— Это я и без письма знаю.
Я взяла письмо и стала читать.
31.10.93
Санкт-Петербург
Дорогая моя, привет!
Пишет тебе единственный на всей земле мужчина, которого ты всё время прощаешь, хотя и сердишься неимоверно, и которому ты пишешь письма, полные впечатлений, размышлений, надежд и трудноосуществимых планов!
Я до сих пор не могу придти в себя от твоего звонка по телефону. Я так был рад услышать твой голос. «Я послал тебе чёрную розу в бокале…» Это в душе после твоего звонка.
Да, я соглашусь с тем, что я единственный потребитель твоих размышлений о моей жизни, которая есть и которая может продолжаться, благодаря тебе! Я имею в виду твои многочисленные планы вытащить меня отсюда. Любая практичная баба не пошевельнула бы и мизинцем, а ты только и «выдаёшь» мне то один план, то другой. За что?
Дружбой с тобой я очень горжусь, и всем моим знакомым хвастаюсь. Некоторые мне завидуют, другие спрашивают, что я ещё здесь делаю, третьи за многолетнюю дружбу с тобой предлагают мне поменять национальность при очередном обмене паспорта. Пока планы на будущее остаются туманными. В вихре твоей фантазии я оторвался от грешной земли и чуть было не улетел. Но прошло некоторое время, жизнь стала ещё жестче, я упал на эту же грешную землю и сломал остатки перьев.
Не могу удержаться, чтоб как-то не прокомментировать события, которые произошли 3–4 октября в Москве. Я так понимаю, что твои письма были написаны до этих событий, и ты не успела отреагировать. Ну, во-первых, все, что было — ужасно. Это наша трагедия. Очень горько, жалко всех, и ещё более стыдно.
Начну с 3 октября. Я в этот день пришёл к твоим дяде и тёте взять от тебя письмо. Было воскресенье. Дяди дома не было. Тётя угощала меня на кухне чаем и яблочной шарлоткой по твоему рецепту. Я вспомнил, как ты быстро и ловко готовила этот пирог к чаю, когда я приходил к тебе. Работал телевизор. И вдруг сообщили, что сторонники осаждённого Белого дома начали штурм мэрии. У меня и твоей тёти на лицах, кроме недоумения, ничего не отразилось.