Брак во имя Альянса
Шрифт:
Потом «помощник» остановился перед овальной нишей, пленка-дверь тут же услужливо втянулась, пропуская нас внутрь – я оказалась в каюте медиума Аэдо. И поняла, что даже дышать не могу – потому как было здесь кое-что… удивительное.
На самом деле, каюта как каюта. И кровать такая же, как у меня, похожая на замшелый валун. И полное отсутствие зеркал и прочей мебели.
Только вот со всех стен на меня смотрела я. Даже не знаю, сколько моих цифрографий оказалось собрано на стенах этого маленького помещения. Здесь были цифрографии из социальных сетей, из моего
Дело принимало совсем интересный оборот.
Чертовы девиране. И Аэдо вместе с ними. Что все это значит? Он знал меня, наблюдал за моей жизнью до того, как я появилась на Содружестве.
Нет, определенно, если он переживет посещение подручных Верховного Стора, я сама его убью.
Вздохнула. Еще раз окинула взглядом стены, украшенные овальными окошечками светлых цифрографий. Никогда не думала, что у меня такие грустные глаза… по крайней мере, на части изображений.
А крокобелка тем временем аккуратно сгрузила Аэдо на его кровать, которая тут же трансформировалась, оплела его зелеными щупами-стебельками, почти погребла под ними. Выглядело это так, как будто Аэдо стал большой котлетой, а сверху его завалило спагетти, только котлета была угольно-черной, а спагетти словно первые весенние листочки. Это сравнение внезапно заставило улыбнуться… Несмотря на нереальность всего происходящего.
Медиум снова начал дрожать, но я уже ничего не могла сделать. Хотела подержать его за руку – почему-то ощущение его большой руки в моей казалось приятным – но передумала. Вот узнаю, зачем ему столько моих портретов здесь, тогда и буду руку пожимать, мстительно подумала я. Накатила внезапная усталость. Господи, куда меня занесло? Зачем? Какую роль отвели мне в этой странной и, что уж там, пугающей игре?
Вздохнув, я еще раз окинула взглядом неподвижное тело, оплетенное зеленью, почтительно замершую крокобелку, и повернулась, чтобы выйти из каюты. Пожалуй, мне просто необходимо было побыть одной и как следует подумать над тем, что делать дальше. Отсек эвакуации оказался в полном моем распоряжении… Главное, чтобы службы Альянса меня не убрали потом, как особу, которая слишком много знала.
Но нет. Кому ты врешь, Марго?
Не бросишь ты этого… чудика с сотами вместо лица, который собирал твои цифрографии, а теперь так трогательно спеленут зелеными макаронами и при этом светит в потолок, как фонарь.
Пока не узнаешь, что происходит на самом деле – и пока не будешь уверена, что сам он не будет умирать здесь в полном одиночестве.
Я решительно двинулась к выходу. Чувствовала себя так, словно попала в чей-то дурной розыгрыш, и все время казалось, что сейчас мне крикнут «вас снимают на камеру!»
И в тот момент, когда уже выходила в коридор, имплант мигнул новым сообщением:
«Не уходи, пожалуйста».
– Когда придешь в чувство, я тебя придушу лично, - пробормотала я, - можно мне хотя бы в туалет?
***
Он очнулся через несколько часов. Я все это
К тому времени «кровать» почему-то полностью съела его одежду, да еще и покрыла тело толстым слоем прозрачной слизи. Я видела мелко подрагивающую руку Аэдо, торчащую из-под покрова зеленых стебельков: она походила на нечто, обильно покрытое кондитерской зеркальной глазурью. Даже смотреть на это было жутковато, возникали весьма нехорошие ассоциации с консервацией мертвого тела. Но он все еще дышал, и слепящий свет – как мне казалось – начал гаснуть, из белого переходя в лимонно-желтый.
А потом мне пришло сообщение.
«Спасибо».
Я ответила вслух:
– Не за что. Очень жаль, что у меня при себе нет плазменной винтовки, медиум, потому что мне очень хочется услышать ответы на некоторые вопросы.
«Понимаю».
– Да что ты понимаешь? – подлила в голос яда, - это не тебя насильно отдали непонятно кому, который прячется под странной маской и черным балахоном. Который, к тому же, следил за тобой несколько лет. Эти цифрографии, Аэдо! Какого черта? Что я должна думать? Что ты – психопат, повернутый на мне?
Выпалив все это на одном дыхании, я притихла, ожидая ответа. Его не было долго, как будто сформировать сообщение и отправить по сети казалось для Аэдо неподъемной задачей.
«Я увидел тебя впервые, когда обрабатывал поток данных с даториума», - написал медиум.
– И-и?
«И мне захотелось, чтобы ты была рядом».
– Ты мне солгал, - веско сказала я, - ты говорил, что хотел меня спасти. А, оказывается, ты просто хотел меня для себя, о чем говорят все эти картинки. Ты – слишком человек, чтобы быть каким-то там девиранином, Аэдо. И лицо у тебя есть, самое что ни на есть человеческое. И, знаешь, не надо мне больше рассказывать о том, что тебя не было до того, как вас всех создал Верховный стор.
«Это так… и не так».
– Ну, тогда изволь пояснить, - я хмыкнула и даже сложила руки на груди.
Очень странные эмоциии одолевали. С одной стороны – да, я была зла на него. И даже боялась, потому что все эти картинки на стене не есть признак психического здоровья индивида. Но злость оказалась изрядно разбавленной этаким холодным сарказмом, а страх гасило воспоминание о том, как Аэдо гладил меня по плечам, успокаивая, и как безупречно-благородно вел себя по отношению ко мне все то время, когда мы, по сути, были совершенно одни на корабле.
Да он мог творить со мной, что душе угодно. Но не сделал ничего дурного.
Хотя… кто знает, какие планы на будущее засели в этой искалеченной голове?
«Меня в самом деле не было до того, как Верховный стор меня создал».
– Да ладно! Вот так прямо и поверила!
«Я не помню ничего до того, как был создан».
– А вот это уже более точный ответ, - пробормотала я, внезапно задумавшись о возможностях Верховного стора чистить человеческие мозги и использовать их именно так, как ему было нужно.