Браслет бога: Двойная опасность

Веллингтон Ноэль

– Я с удовольствием предоставил им экскурсию по дому и прилегающему участку и показал, что всё было сделано по последнему слову техники, и не человеческой, а Анунгелиом, которые опережали их в развитии технологий на некоторое количество, скажем, тысячелетий, для простоты их понимания. Они были даже не в состоянии понять, как многое в доме работало, но продолжали твердить, что лицензированные инспекторы должны одобрить дизайн, а материалы должны были иметь сертификаты качества. После этого я перестал обращать внимание на их бредни и заявил, что я – царь, Лирарис – царица, и что мы сами устанавливаем законы на этом острове, а по нашим законам царской семье не требовалось получать все эти бумаги. На прибывших это не произвело никакого впечатления, и они начали угрожать нам штрафами. У

меня испортилось настроение, и я забросил их вертолёт в море, а неприятных личностей попросил убраться восвояси.

– Полагаю, что на этом ваши неприятности не закончились, – догадался Джеральд, под весёлый смех Риты.

– Ты абсолютно прав, друг мой! – продолжил царь Кевродан. – Это было лишь началом назойливых визитов. Они вернулись через неделю, которую у них, видимо, заняло добраться до континента и вылечить натёртые мозоли. Вернулись они уже на большем вертолёте с группой вооружённых людей и парой собачек. Собачки были очень милые, а люди – нет. Теперь они заявили, что, пока мы с Арис не предъявим затребованные в прошлый раз документы, а также не возместим стоимость уничтоженного вертолёта в двукратном размере, мы не можем оставаться на нашей собственности, а за злостное хулиганство меня вызывали в суд.

– Дайте угадать, – спросил Джеральд, когда царь прервался, чтобы отправить в рот ломтик фрукта. – Вертолёт опять полетел в море?

– Разумеется, друзья мои! – радостно воскликнул царь под смех его жены. – Я снова забросил его в море, прямо рядом с первым. Пилота пришлось вытряхивать – не догадался выскочить.

– Страсть кидать вертолёты в море должна была быть у Родана в крови, – заливаясь смехом, добавила царица Лирарис. – Взмах и фю-ить!

– Вооружённые люди как-то быстро разобрались в происшедшем, утихомирили тех, первых, и направились к берегу в сторону континента, – продолжил царь. – А я решил перевести это дело на дипломатический уровень, поняв, что одними физическими упражнениями покоя не обеспечить. Мы с Арис приоделись и отправились на заседание их правительства. Нас, конечно же, сначала не хотели пускать, и пришлось устроить небольшую грозу с землетрясением.

– Сначала показалось, что погодные явления их вразумили, – столь же весело пояснила царица. – Родан обратился к какому-то их совету или парламенту.

– Да, да, в общем, я проинформировал их о том, что остров теперь был моим, а мы с Арис были его монархами, – продолжал царь Кевродан. – Видели бы вы, какое возмущение вызвало последнее слово! Нам заявили, что государства планеты не потерпят монархии и выдвинули требование, чтобы мы провели демократические выборы. Мы их провели тут же в зале: большинством голосом меня избрали царём, а Арис – царицей. Тогда они заявили, что требуют нашего психиатрического освидетельствования. Это было что-то!

– Больше всего их волновало, знали ли мы, какое было в тот день число, – царица Лирарис по-прежнему заливалась смехом. – Как будто нас это волновало!

– Помимо того, нас спрашивали, где и когда мы родились, где получили образование и какое, кто мы были по профессии, чем занимались последние десять лет и где проживали, и ещё много самых заурядных вопросов, на которые мы дали самые простые и правдивые ответы. Родились мы с разницей в четыре года в провинциях Нораглан и Вистранглан Плоских Просторов приблизительно три миллиона наших лет назад, и неизвестно сколько миллиардов местных лет; учились в царской академии искусств и наук; получили, соответственно, специальности царя и царицы; работали по специальности сорок, что ли, тысяч лет; после чего вышли в отставку и провели её в царском мавзолее в столице Нораглана в саркофагах, пока нас не разморозили и не попросили участвовать в операции по спасению похищенных детей, в том числе и на этой планете. Должен ли я упоминать, что они не поверили ни одному моему слову и заявили, что мы страдали от умственной недостаточности и расстройства психики и нуждались в изоляции от общества?

– Пожалуй, это было не обязательно, но, раз Вы, Ваше Величество, уже упомянули, то вреда от этого нет, – ответил Джеральд, смеясь. – Полагаю, что-то опять полетело в море?

– А вот и не угадали, друг мой! – хохоча, ответил царь. –

Не в тот день. Тогда нам с Арис всё это просто наскучило и мы удалились. Они, по какой-то неведомой мне причине, пытались воспрепятствовать выполнению нами их же предписаний – находиться в изоляции от общества – но вы же знаете Браслеты! Мы вернулись домой и строго следовали их предписанию – никого не приглашали на остров и ни с кем не виделись. Я даже выставил хорошо заметные щиты на берегах, где можно было высадиться, и на участках местности, где можно было приземлиться, чтобы никто не вступал с нами в контакт. Эти люди, однако, сами себе противоречили. Они опять явились, на этот раз уже на трёх вертолётах, а два самолёта остались в воздухе и продолжали кружить над нами, пока эти чудаки убеждали меня, что я нахожусь под арестом за разрушение собственности, оскорбление представителей власти и что там ещё, Арис?

– И несоблюдение режима, предписанного врачом-психиатром, – напомнила царица.

– Точно! За это самое, – воскликнул царь, делая неопределённый жест рукой. – Пришлось их выпроводить, когда они уж совсем пренебрегли нормами цивилизованного общества и направили на нас оружие.

– И что в тот раз полетело в море? – спросила Рита.

– Признаюсь, в тот раз я погорячился, и, возможно, даже перегнул палку. Два вертолёта я просто забросил в море, а одним попал в тот злосчастный самолёт, и его пилоту пришлось катапультироваться. До моря ни самолёт, ни вертолёт не долетели – моя оплошность! – признался царь. – Ну а непрошенные гости, как всегда, направились в сторону континента пешком.

– Подозреваю, что это их не вразумило, – предположил Джеральд.

– Увы, нет, – ответил царь. – Через неделю прилетел вертолёт, один, небольшой, и в нём прибыл всего один человек. Он был очень вежливый и предупредительный, в отличие от остальных. Он лишь передал нам конверт, отказался от угощения, и улетел. В конверте было письмо о том, что, поскольку, мы проявили полнейшее неуважение к представителям власти и оказали им сопротивление, они считали нас террористической организацией и предлагали немедленно сдать оружие под угрозой проведения против нас антитеррористической операции.

– Родан растопил этим письмом камин, – пояснила царица, посмеиваясь. – Ну что за невежи? Угрожать расправой уединённой, пожилой паре!

– Не столь уж пожилой, – заметил Джеральд. – По моим меркам, вы выглядите на сорок пять. Скорее, средних лет.

Это замечание вызвало взрыв весёлого смеха.

– Сколько миллионов лет назад нам было сорок пять, Родан? – спросила царица.

– И не упомнить! – пошутил царь. – Три? Четыре? Но вы послушайте, что было дальше! На некоторое время нас оставили в покое, но через пару недель Браслеты сообщили, что принимают лучи радаров и систем наведения ракетных и артиллерийских установок, – продолжил царь Кевродан. – У наших берегов находился боевой корабль, с которого на берег высадился танковый десант при поддержке с воздуха. Пришлось вразумить их: сварить вместе орудия их танков, заварить сопла самолётов, а корабль перенести в первые попавшиеся горы на континенте. Он там и сейчас стоит. Я вам его покажу, если вам будет интересно.

– Дальше с нами провели переговоры, – веселилась царица Лирарис. – Предложили временное перемирие, чтобы эвакуировать танки и авиацию. Родан, конечно же, угостил их делегацию, как подобает дипломатам, и согласился, мол, эвакуируйте на здоровье, нас это не беспокоит.

– Несмотря на наше гостеприимство и ангельское терпение, по нам зачем-то выпустили ракету с тяжёлого летательного аппарата, – с досадой продолжал царь. – Я доставил её обратно на заседание их правительства и попытался получить вразумительное объяснение, что это было такое и зачем оно было нужно мне с Арис, когда нам и так хорошо и спокойно жилось на острове. Кажется, этот последний аргумент, помог, наконец, достучаться до их разума. В итоге наше государство признали, хоть и потребовали, чтобы мы дали ему имя. Я назвал его Отпускией, в честь цели нашего пребывания там, и с тех пор к нам больше никто не приставал. Скажи, Джеральд, почему люди с таким трудом понимают хорошее обращение, а приводит их в чувство лишь лежащее перед ними взрывное устройство?