Брат 2. Америка, бойся русских
Шрифт:
– Я не перепутал, - покачал головой Никита. И с отчаянием добавил: - Я запутался...
Что случилось? Почему Альбина с матерью обманули его? Зачем пустили по ложному следу? Как будто он собака какая-то... Ну не хочет больше его видеть, надоел - ну так скажи об этом. Зачем издеваться?..
В Краснодар и обратно он обернулся в один день. Вечером был возле дома Альбины. И снова разговор с ее матерью.
– Нет Альбины у тетки, - сказал.
– Извини, Никита, что нечаянно обманула тебя, - тяжко вздохнула Софья Николаевна.–
– Вроде бы.. Так уехала или нет?
– Уехала.
– А может, все-таки у подруги..
– Может, и у подруги...
На этот раз он узнал адрес Яны. И в тот же вечер был у нее.
– Уехала Яна, - сказала ее мать.
– Куда?..
– А бес ее знает?..
Ни фига себе заявочки. Дочь уехала. А матери и дела до этого нет...
– С кем уехала?
– С подругой своей...
– Куда?
– Не знаю...
Может, и в самом деле они в Краснодар сегодня уехали. Только Никита туда больше не поедет. Его как последнего дурака за нос водят, а он прыгай всем на потеху...
И все же он не удержался. И через два дня все-таки смотался в Краснодар. И снова напоролся на удивленный взгляд ее тетки. Ни Альбина, ни ее подруга у нее не появлялись...
Целую неделю после этого Никита тенью бродил по Тепломорску. Как будто Альбина могла быть где-то здесь. На Клима нарваться он не боялся. Напротив, он даже искал встречи с ним. Но, увы, ни девчонок, ни Клима он так и не встретил.
Такое ощущение, что они исчезли из города все втроем.
А еще через неделю Никита уехал в Москву. Все - закончились каникулы...
В конце лета пришло письмо. Без обратного адреса.
"...Никита, прости за все, - писала Альбина.– Все это время я морочила тебе голову. Я никогда не любила тебя... Мне нужен только Клим. Я люблю только его..."
Письмо отдавало фальшью. Но в пылу пожара, вспыхнувшего в душе, Никита принял его за чистую монету...
Часть III
Глава первая
Теснота и духота "столыпинского" вагона действовали на нервы, поэтому Никита с облегчением вздохнул, когда поезд прибыл к месту назначения.
Зэков сгрузили на дальней платформе железнодорожной станции Кострома. Автозаки были еще в пути. Бедолаги сидели на корточках в окружении конвоя. На морозе, под лай собак. Это в Тепломорске сейчас тепло. А здесь холодина.
– Это еще хорошо, - тихо сказал парень лет двадцати пяти.
Все трое суток он ехал с Никитой в одном купе, на третьей полке трясся. Его Митей звали. Больше Никита ничего не знал о нем.
– Чего хорошего?– тускло спросил пожилой дядька.– Ноги затекли, сил нет так сидеть...
– Да могли бы далеко заслать. На Колыму, например. Или на Новую Землю...
– Там колоний нет...
– А вдруг построили?
– Болтун...
– Разговорчики!– раздался грозный окрик начальника караула.
Разговоры
Наконец появились машины. Никиту и его спутников погнали в первую. Разместили по боксам, закрыли решетками, дверь на замок - и вперед.
Уже через пару часов их всех высадили на территории колонии. Выстроили перед зданием администрации.
Все осужденные только и мечтали о том, чтобы побыстрей добраться до столовой и до спальных помещений в общежитии. Никита тоже хотел этого. Утомила его дорога - спасу нет. Но еще больше он хотел побыстрее связаться с Мартой. Она должна была узнать, в какую колонию его отправили. Возможно, на пару с Валерой она уже подбивает мосты к начальнику этой колонии.
Деньги решают все. Интересно, сколько возьмет хозяин, чтобы устроить Никите пару-тройку деньков в комнате для свиданий?.. Сил нет, как хотелось поскорее оказаться наедине с Мартой. Соскучился по ней. Да и план побега обсудить надо. Чем быстрей он примется за дело, тем быстрей окажется на свободе.
Никиту бросало в жар, когда он допускал, что за решеткой ему придется провести все пять лет...
Пять лет в волчьей стае. Пять лет жизни по волчьим законам... Он не боялся борьбы. Просто он не хотел быть волком. Он хотел быть нормальным, цивилизованным человеком. И жить в цивилизованной стране с нормальными человеческими законами...
Целый час им пришлось простоять на морозе, прежде чем появился начальник колонии. Или хозяин, как называли его в местах не столь отдаленных. Высокий, худой как скелет, крупные роговые очки.
Он что-то пробурчал под нос относительно порядков в колонии. Может, он и громко говорил. Но ветер заглушал его слова. Холодный, пронизывающий ветер.
Затем появился какой-то толстячок с погонами майора. И разбил толпу вновь прибывших по спискам. Никита попал во второй отряд. И Митю распределили туда же. Только Никита не придал этому никакого значения. Вопросы коллективизации его волновали меньше всего.
После распределения появился начальник отряда. Он долго и нудно рассказывал что-то о внутренних порядках в отряде, о каких-то традициях. Только вряд ли кто слушал его. Минусовая температура на улице заморозила весь интерес. Вот если бы он их в общежитие завел, тогда бы души людей оттаяли. Но, видно, до этих душ здесь никому и дела нет.
Только после пламенной речи начальник отряда догадался отправить их в общежитие.
Спальное помещение чем-то напоминало казарму. Деревянные полы, свежие крашеные стены, двухъярусные койки, тумбочки, табуреты.
Рабочий день в самом разгаре. Но барак не пустует. В двух дальних углах люди. Как будто два разных лагеря. Блатные. И отрицалы из братков-рэкетиров.
"Работа не волк, мы сами волки..." Неизменный принцип лагерной элиты. И никакой палкой отрицал на промзону не загнать. Разве что той, которая у других воров между ног болтается. Провинишься, и получишь шершавого в задницу. После этого любой работе только рад будешь...