Брат для волчонка

Рисунок Александра Сычева

Перед глазами Рэма Эффри Стоуна стояла плотная полоса огня. Белая от пара и пепла.

Его дом не сгорел. Он испарился у него на глазах за один долгий миг. Был уничтожен потоком взбесившихся фотонов.

Рэм

зажмурился, но белая полоса продолжала стоять перед глазами. Будь он сейчас на родной улице — сетчатка бы тоже выгорела. Но он сегодня ушёл и хлопнул дверью.

Сидел в кафешке на крыше небоскрёба в центральной части города, выпивал с прыщавым Ули и его подружками. Платишь за спиртное — и эти подружки уже тут как тут. Садятся на пол около кресла, гладят колено, заглядывая в глаза: выше?

— Обернись, — сказал Ули. — Надо валить. Опять спецон мафию мочит.

Над городом шли тяжёлые десантные шлюпки. Сразу четыре. Чёрные, матовые, пожирающие последние лучи заходящего солнца.

Девушка перестала подбираться к ширинке Рэма, встала с колен.

— Надо валить, — повторил Ули.

Он смотрел в сторону, где торчала башенка родового гнезда, так опостылевшая этим летом Рэму.

И тут же белая полоса потекла вниз. И дом с башенкой растворился в этой пылающей белизне.

Для светочастотного удара тяжёлой шлюпки наземное строение не препятствие.

Дом испарился вместе с землёй, с толстыми плитами стен. Внутри остались двухгодовалый брат, достававший своим рёвом, ехидная сестрица пятнадцати лет, долбанный подростковый возраст. Малолетняя сучка, выслеживающая его с девчонками, чтобы заснять и доложить отцу.

Они сейчас все сидели за ужином и смотрели новости. Семейная традиция. А он хлопнул дверью и свалил в начинающий сизеть вечер.

Думал: да чтоб они все провалились со своими нравоучениями, вузом, престижем семьи.

Теперь все они превратились в пепел и пар.

Ули вскочил и потащил девчонок вниз. Непонятно было, что будет дальше.

Планета жила в состоянии гражданской войны — то тут, то там вспыхивали мятежи, зачищали бандитов и склады с оружием. А под горячую руку могли влететь и подростки.

Рэм даже не посмотрел, куда Ули потащил своих девчонок, он бежал к дому.

Уже на соседней улице под ноги стали попадаться горячие стеклистые окатыши. Стало жарко и душно.

Его окликнули раз, другой. Жители, в панике попрятавшиеся по подвалам, начали выбираться, чтоб глянуть — кого накрыло?

Рэм не обращал внимания на крики. В этой части города его знали многие. Как же, богатенькая семейка. Папаша торговал чаем, пряностями и контрабандным йиланом.

Что теперь будет с его торговлей?

Улочка вильнула, и в лицо дохнуло жаром. Вместо здоровенного особняка с башенкой, лужайкой и садом в конце улицы стоял столб белого пепла. Он уже оседал и стал полупрозрачным.

Рэм кинулся прямо в этот горячий столб, но его обхватили сзади и потащили назад.

— Да стой ты, больной!

Это был голос Ули.

Приятель был жидким и дрыщеватым, они отродясь не дрались, потому что Ули знал — Рэм ему махом накостыляет, но тут он вцепился, как клещ.

— Да уйди! Уйди от меня! — кричал Рэм.

Но Ули закрывался локтями от его кулаков и пятился, не выпуская рэмовой куртки.

А потом опомнились и соседи. Они бросились к мальчишкам, но Рэм уже сообразил, что бежать ему некуда и остановился сам. Перестал рваться.

И соседи запрыгали вокруг пожарища с коммуникаторами, голографируя пепелище.

Плечи у Рэма задрожали, глаза защипало.

Лицо было в пепле, и когда потекли слёзы, пепел попал в глаза. Плакать стало больно. Да и стыдно — всё лицо теперь будет в потёках грязи.

Он оттолкнул Ули. Скребанул по глазам рукавом куртки, отвернулся и быстро пошёл под защиту домов.

— Рэмка, — окликнул Ули. — Ну, ты чего?

— Да пошёл ты к Белым! — бросил Рэм не оборачиваясь.

С Ули они дружили за деньги. Какие теперь деньги? Он один, у него больше никого нет.

— Это чё было то? Чё? — орала какая-то запоздалая тётка-соседка, махая руками посреди улицы.

Рэм не знал «чё это было». На планете последние семь лет постоянно «чё-нибудь» было. На то она и гражданская война.

Белый столб осел и погас, и стало заметно, как сильно стемнело.

Над выжженным пятном закружились полицейские катера, и соседи попрятались по домам. Одно дело поглазеть, другое — попасться в свидетели.

Рэму пришло на коммуникатор полицейское сообщение, но он не стал на него отвечать.

Ясное дело: полисам сообщили, что он уцелел. Соседи, наверное. Или он сам засветился на кадрах с дронов.

Но Рэм не обязан заявлять о своём местонахождении по первому требованию полисов, ведь он ещё не стал совершеннолетним. Помочь они не смогут, только проблем добавят.

Дом расстреляли спецоновские шлюпки. Значит, на отца кто-то донёс за вынужденную контрабанду — да кто ей не занимается в войну? И его, по законам этой самой войны, без суда и следствия…

Рэм шёл куда глаза глядят, Ули тащился следом.

Парни почти добрели до набережной, когда на запястье Рэма согрелся браслет коммуникатора.

Звонил юрист отца, Грем Маквел.

— Вы не ранены, господин Стоун? — в голосе звенело беспокойство. — Вы в порядке?

— Да, — буркнул Рэм.