Брат мачехи. Моё лето без морали
Шрифт:
Мы негласно решили забыть это дикое лето, увозя с собой максимум опыта и допустимое ещё какое-то время чувственное послевкусие наших горячих отношений. С четвёртого сентября я должна была занять должность мерчендайзера в отделе одежды Польской сети. А Стас – уехать на Камчатку с исследовательской экспедицией. И всё пошло бы своим чередом, по накатанным рельсам, если бы не две алые полоски, проявившиеся на тесте на беременность спустя пару недель после возвращения домой.
– Рина! Давай шустрее. – Марина приобнимает меня за талию и ведёт вслед за отцом и Петей в сторону аккуратного кафе, скрытого
– Отлично просто. – А как ещё может быть, если ты потеряла ребёнка и теперь вынуждена вернуться в город, где всё напоминает об его отце?
– Смотрите, наггетсы с соусом тар-тар! – восторженно гнусавит Петька. Как же он избирателен и привередлив в еде. А ведь осенью парню стукнет уже девять. Непомерное баловство!
Хотя, что я осуждаю? Сама стала и того хуже – ем мало и через силу. Лишь бы ноги ходили. И эта «диета» довела меня за последние три месяца до веса в сорок семь килограммов. При моём-то метр семьдесят два!
– Регина, Саша не звонил? – как промежду прочим интересуется отец, усердно изучая страницу меню с первыми блюдами. Не исключено, что его заинтересованность ассортиментом кафе – напускная. Он всеми силами пытается свести меня с бывшим, которого я «беспощадно бросила» прошлой весной. Того самого, первого. И никчёмного в плане удовлетворения женщин. Папа, конечно не в курсе, что всё дело как раз в его обожаемом Саше и его заявлении, что он больше не может встречаться с девушкой, напоминающей в постели бревно. Не знает, как меня задело это сравнение. И «удуло ветром» в Абхазию. Прямиком в опытные руки Стаса.
Между нами с отцом всегда была пропасть. И она расширилась и углубилась после смерти мамы, шесть лет назад. Чтобы заглушить неуёмную боль, я пустилась во все тяжкие: сомнительные друзья, продолжительные вылазки с которыми со временем стали заканчиваться под утро. Первая, кричащая татуировка «Bad girl» на среднем пальце. От моих выходок отец неумолимо «седел» и хватался за голову. До тех пор, пака я не вернулась остепенившейся и кроткой после лета в Абхазии. Два месяца спокойствия и снова обвинения, крики, неприкрытые намёки в пользу аборта и, как итог, всей этой катавасии – активное сотрудничество с моим бывшим, вдруг осознавшим, что он ой, как хочет вернуть обратно своё дубовое «бревно».
– А что должен был позвонить? – вяло интересуюсь. И то лишь с той целью, чтобы не накалять обстановку ещё больше. Отец и так весь на нервах после тяжёлой дороги.
– Должен. Мы договорились…
– Не знаю, па. Я всё равно отключила телефон. – Подзываю кивком мнущегося возле барной стойки нерешительного официанта. Безумно хочется пить. А лучше бывыпитьот таких разговоров.
– Ты бы лучше сидела и ждала, когда парень позвонит тебе. Радовалась бы, что Сашка дал тебе второй шанс и закрыл глаза на беременность от другого!
– Серёж, прошу тебя. Давай не будем во всеуслышание талдычить о своих проблемах. Дай девочке время выстрадать…
– Регина, куда ты пошла? Я ещё не закончил! – «ловит» меня в дверях его басистый «рупор».
– Зато я всё. Спасибо за вкусный и здоровый завтрак.
– Я позвал Александра приехать к нам в Пицунду.
– Что ты сделал? – оборачиваюсь. Он совсем тронулся, да? Это уже перебор! Что-то папочка слишком раскомандовался. Кидаю вопросительный взгляд на Марину. Её лицо – полное отражение моих эмоций. Недоумение и шок. Мачеха осторожно пожимает плечами, давая понять, что сама об этом узнала только сейчас.
– Ты всё прекрасно слышала. И только попробуй устроить скандал или закатить истерику – отправлю к бабке в Коллектевизатор. Надоело краснеть за тебя! Примешь гостя радушно и со всеми почестями. Город покажешь. Глядишь всё наладится и Сашка простит тебя, дуру.
Открываю рот, чтобы что-то возразить. Сказать, наконец, что Сашка сам меня бросил и плевала я на этого придурка с высокой колокольни, но гордость не позволяет оправдываться. Что толку метать бисер перед свиньями?
Разворачиваюсь к выходу и бесцветным голосом прошу:
– Машину откройте.
Хватаю рюкзак. Открываю багажник и пихаю в него сменный комплект белья, ветровку и купальник.
Последние пять месяцев я без работы. На полном содержании отца. Оставшиеся три с небольшим тысячи рублей – всё, чем я сейчас могу располагать. Особо не разживёшься. А на курорте и на день не хватит. Но, выведенные из равновесия нервы подстёгивают выйти к дороге и попытать удачу в путешествии автостопом до запланированного пункта назначения. А потом куда? Без понятия. Ума не приложу. Знаю только, что не выдержу ещё хотя бы одного упоминания Александра Никитина и совхоза Коллективизатор, размером три на пять домов, в котором ведут тихую и простую жизнь мои бабушка и дед по маминой линии.
– Куда направляетесь, девушка? – кричит через приоткрытое окно «Ситроена» пепельно-русая блондинка с модным каре. Пытается переорать рвущуюся сквозь динамики забористую новинку от Imagine Dragons.
– В Пицунду! На пляж!
– Садись, подвезём! – одобрительно кивает на заднее сиденье её рыжеволосая подруга и врубает музыку ещё громче.
А почему именно в Пицунду? Отделившись от отца и его новой семьи, я могла бы податься в любую точку побережья. Позволить себе плыть по течению хотя бы день, пока не закончатся деньги.
А выбрала всё то же направление, настойчиво напоминающее мне о событиях прошлого лета.
РЕГИНА
Год назад
– Заходи…те. – Открываю простенькую, металлическую дверь домика, который я сняла на лето.
Сегодня вечером мной движут три вещи: внезапно пробудившийся интерес к этому взрослому мужчине, безудержное желание, чтобы он довёл начатое до конца и чу-у-точку алкоголь. Хотя нет, есть ещё одно – терпковато – ореховый запах парфюма Стаса, дурманящий голову похлеще выпитого и какой-то дикий и забористый восторг от его захватывающей, зрелой красоты. Он совсем не выглядит старым, хотя и видно, что годится мне в отцы. Уверенные движения жилистых, загорелых рук, впечатляющие бицепсы, рельефно очерченные на границе с широкими, мускулистыми плечами. А лицо – это просто безмолвный восторг. Глубокие, тёмно-серые глаза, от взгляда которых можно забыть кто ты есть. А нос! Это же просто мечта пластических хирургов – идеально прямой и в меру широкий.