Брат на брата. Окаянный XIII век
Шрифт:
–То князь Роман, – обернулся Семен к купцу. – Принял вызов. Ай да молодец! Теперь держись, песье отродье!
Всмотревшись, Ермила Лукич признал в молодце владимирского меченошу, сына купца Федора Афанасьевича – человека, к которому он был послан великим князем Юрием Всеволодовичем.
–Так чего же он делает? – встревожился Ермила Лукич. – Без доспеха, с одним мечом, даже щита не принял…
–Верно, свою силу знает. Уверен, что победит, – рассудил Семен и не без гордости добавил: – Я князю Роману служу. Свободой своей ему обязан. Дай Бог совладать ему с этим быком.
Противники
Роман, видевший воина в предыдущем поединке и обративший внимание, что тот силен в ударе, но недостаточно подвижен, в первые минуты боя даже не отвечал на его выпады. В самый последний момент, когда казалось, что меч воина разрубит незащищенное тело, он прогибался или делал шаг в сторону и грозное оружие проносилось мимо, увлекая за собой владельца. С замиранием сердца следил Ермила Лукич за поединком, который вызывал у зрителей восхищение и смех. Воин, промахиваясь раз за разом, все больше свирепел, а когда Роман, уйдя в очередной раз от удара, отсек на шеломе противника султан, на котором трепетал флажок сотника царской охраны, тот пришел в неистовство. Но, видимо, Роману надоело играть с сильным, но не очень умным противником, и он, изловчившись, нанес ему сильнейший удар рукоятью меча в лоб. Царский сотник на мгновение замер, а затем бревном опрокинулся навзничь. Нависла тишина. Многие не поняли, что же произошло, и когда до большинства из них дошло, каким образом был повергнут противник, толпа взревела от восторга. Русского князя знали и, по-видимому, любили.
–Ай да князь! Ай да молодец! – вопил, радуясь победе, Семен. – В прошлом году на таком же празднике он один сражался супротив четверых воинов и одолел.
Притянув своего провожатого за плечо, Ермила Лукич прогудел:
–Сведи меня со своим князем. Он мне надобен.
Семен замотал головой:
–Не сегодня. После праздника пир в царском дворце, и князь Роман будет приглашен непременно. Завтра сведу. Князь до вестей с отчины охоч, потому встрече с тобой будет рад. Сведу, не тревожься.
А тем временем Роман не спеша натянул кафтан, поднял с земли шапку и подошел к царской чете. Поклонившись по-русски поясно, он смиренно застыл перед царем. Тот собственноручно опоясал Романа дорогим поясом, на котором висел меч, надел на его голову шелом, а царица подала ему раззолоченный щит.
–Порадовал ты, князь, и насмешил нас поединком, – улыбаясь, произнес булгарский царь, подавая Роману лук и колчан со стрелами. – Правда, сотника моего осрамил перед всем народом, да ничего, впредь ему наука. Ты же сегодня – мой гость.
Роман благодарно поклонился и отошел к стоящим тесной толпой придворным. Те нехотя расступились, пропуская русского витязя. Пройдя далее сквозь строй воинов царской охраны, он оказался среди своих слуг, оберегавших его лошадь. Такого коня ни у кого не было: белогривый, быстроногий, выносливый. Это был дар булгарского царя, а тот понимал толк в лошадях. Роман очень ценил Белогривого, холил, много уделял времени его выучке, и конь, точно собака, был верен своему хозяину, оберегал его сон на ночных стоянках, защищал копытами и зубами от лихих людей и волков. Управлял Роман своим четвероногим другом коленями, высвободив руки для ратного дела. Не было равных ему в схватке на мечах, ибо был Роман двуручником [59] .
Белогривый, завидев хозяина, приветливо заржал, скаля желтые зубы.
–Государь, тебя кое-кто дожидается, – улыбаясь, хитро сощурил глаза конюх и многозначительно кивнул в сторону стоявшей спиной к нему девушки. Роман мгновенно узнал ее, отчего сердце забилось чаще, а на лбу выступила испарина. Искусная всадница и лучница уже переоделась, и теперь на ней было надето малинового цвета платье, перетянутое по талии пояском из золотых колец, открытую шею украшало монисто [60] , а голову венчал замысловатый тюрбан с прикрепленной к нему тонкой шелковой накидкой.
«Когда же она успела переодеться?» – удивился Роман, любуясь девушкой.
Скорее почувствовав его приближение, нежели услышав шаги, Зора резко повернулась и, сделав навстречу Роману два стремительных шага, остановилась.
–Зачем ты пугаешь меня? – воскликнула она, негодуя. Щеки ее пылали, а глаза метали молнии. – Ты же, князь, обещал, что будешь беречь свою жизнь. Обещал? – требовательно спросила она.
Роман кивнул.
–Тогда скажи, зачем ты принял вызов сотника? Тебе что, славы мало?
–Не любо мне, когда силой похваляются без меры…
–А ежели бы он срубил твою глупую голову? Что тогда? – дрогнула девушка голосом, и ее глаза наполнились слезами. – Ты же обещал, что попусту не возьмешь меч в руки! Обещал?
Роман виновато развел руками:
–Прости, Зора, не утерпел.
Девушка хотела еще что-то сказать, но, отчаянно махнув рукой, лишь выкрикнула:
–Не смей мне больше показываться на глаза! Обманщик!
Опалив его взглядом огромных изумрудных глаз, Зора, подхватив подол платья, убежала, мгновенно затерявшись среди воинов царской охраны.
–А дочка Алтынбека глаз на тебя положила, – улыбаясь во все хитрющее конопатое лицо, толкнул по-дружески локтем в бок Романа конюх. Одногодок со своим хозяином, он не только присматривал за лошадьми, но и был советчиком и другом Роману все эти долгие шесть лет вынужденного скитания на чужбине. – Вона как девка распалилась! Я думал, что стукнет она тебя сгоряча.
–Надо бы было, чтобы стукнула. Поделом мне. И чего я полез супротив булгарина? Визирь и так на меня волком смотрит, да и среди царьков и князей врагов немало, теперь еще добавится. Ох, брат, не жалуют они нас. Говорят, что только тогда рус хорош, когда он – раб. – Помолчав, Роман с сожалением произнес: – А тут еще и Зора на меня обиделась, не хочет глаз своих казать и мне запретила на себя смотреть.
–А ты не слушай ее. Девичья обида что утренний туман: глянул милый, обида и растаяла. А платье-то она надела цвета малинового.
–И что с того?
–А то, – осуждающе покачал головой конюх. – Ты на свой кафтан погляди.
–Малинового…
–То-то и оно! Льнет девка к тебе, Роман, а ты, словно слепой, не видишь.
–Так она же басурманской веры.
–И что с того? – рассмеялся конюх. – Моя черноглазая булгарочка тоже креста не кладет, а в постельку уляжемся, так будто христианской веры.