Брат на брата. Окаянный XIII век
Шрифт:
Когда Ярослав приехал в Суздаль и, обнявшись с Юрием, вошел в просторную горницу, все стало ясно: на лавке с поникшими головами сидели Василька и Всеволод, а прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, стоял Иван.
–Сядь! – указал Юрий на столец, стоявший посередине горницы. Насупившись и тяжело задышав, Ярослав опустился на указанное место. – Призвал я тебя и Ивана, сыновей Константиновых, чтобы спросить: почто супротив меня замыслили зло? Не им говорю о том, – кивнул князь в сторону племянников, – а вам, братьям моим единокровным. Неужто Липицы мало,
–Так я же повинился, – буркнул Иван и, насупившись, отвернулся к окну.
–По молодости, по горячности пошел я супротив Константина. Не раз пожалел о том и покаялся, – продолжал Юрий. – Тебя, Ярослав, и тебя, Иван, в грех тогда ввел. Но ноне-то седина в бороде, разум воителя и мужа. Неужто тебе, Ярослав, земли мало, власти? Переяславль – удел не из последних, Новгород был под тобой, чего же еще надо? Великокняжеского стола? Коли был бы я уверен, что распорядишься им во благо, сам бы посадил тебя во Владимире. Но зная твой нрав, видя, как поступал ты с новгородцами, не единожды призывавшими тебя на княжеский стол, не вправе допустить до великого княжения. А посему у тебя два пути из этой горницы: либо в поруб, либо ко кресту.
–А коли клятву нарушу? – просипел Ярослав, бросив исподлобья недобрый взгляд на брата.
–Бог тебе судья.
–Говоришь, Бог, но судишь меня ты!
–Не сужу, а хочу предостеречь тебя от еще большего греха.
–Что будет с Васильком и Всеволодом?
–Ничего. Я их уже простил. Василий пойдет в свой удел в Ростов, а Всеволод будет жить подле меня.
–А как же Переяславль Южный?
–В этот удел поедет Святослав, – твердо ответил Юрий. – Ему ноне тягостно. Жену свою он отпустил в Муром к отцу. Пожелала та стать монахиней и неделю тому приняла постриг. Но не о них речь. Ярослав, что ты решил?
–Выбор у меня невелик, – усмехнулся переяславский князь. – Я выбираю крест, но коли приспеет нужда, меня с дружиной не жди, не приду.
Ярослав встал, обвел присутствующих насмешливым взглядом и, сдвинув отороченную куньим мехом шапку, облегченно выдохнул:
–Я готов. Где священник?
–Ждет в соборе.
–Пойдем, поклянусь на кресте.
После собора, не прощаясь, Ярослав ускакал в Переяславль. Андрей же остался в Суздале, а позже по приказу Юрия Всеволодовича направился в Городец-Радилов в помощь дряхлеющему день ото дня воеводе городецкому Устину Микуличу.
Мордва
1Могучие сосны и развесистые ели, стрелами вознесясь в небесную синь, перешептывались, чуть шевеля ветвями. От июльской жары не спасала даже тень. Раскаленный воздух дрожал и звенел. В июне прошли ливневые дожди, и сейчас, несмотря на зной, зелень буйствовала, дурманя запахами.
–Что это за гул? – приподняв голову над травой, насторожился Андрей.
–Лежи себе, то пчелы. Должно, рой где-то близко, – лениво ответил ему Мотя, расположившись неподалеку.
–Лошади-то не уйдут?
–Не-а, – потянулся Мотя и, широко раскрыв рот, сладко зевнул. – Я их стреножил, чай, не впервой. – Помолчав, он спросил: – А до Нижнего сколь еще?
–Немного осталось. Вот жару переждем и поедем далее. К заходу солнца будем в Новугороде Низовом. А тебе никак отдыхать прискучило? Так ты языком не чеши попусту, а пойди ягод насобирай. Вона дух-то какой стоит ягодный.
Андрей смежил веки. В памяти всплыл дом, чуть постаревшая, но все такая же красивая мать и совсем высохший и седой дед Федор. Перед отъездом в далекий Городец Андрей заехал на недельку в Лютино, к великой радости родных. За вечерней праздничной трапезой, рассказав обо всем, что произошло с ним за последние два года, Андрей, в свою очередь, спросил:
–А что отец? Здоров ли?
–Здоров, а что с ним содеется, – нарочито громко ответил Федор Афанасьевич и, переглянувшись с Дубравой, добавил: – Надысь гонец от него был, подарков навез, тебе вот меч луноподобный прислал и кинжал – самому князю под стать: каменьями рукоять украшена.
–Я слышал, что он вдругоряд женился и что у него родился сын. Так ли это?
–Не верь слухам, сынок, ибо не всякая правда есть истина, – нравоучительно произнес Федор Афанасьевич. – Придет время, и ты все узнаешь. Верь мне.
«Что же за всеми этими недомолвками и неправдами скрывается? – размышлял Андрей. – Почему, когда я спрашиваю об отце, мать отводит взгляд, а деда начинает говорить загадками? Даже великий князь с усмешкой вспоминает о моем родителе! Городец от Биляра не так уж и далеко, почему бы и не наведаться… с купцами ли или еще с кем-либо добраться до столицы Булгарии?»
Неожиданно плавное течение мыслей было прервано топотом множества ног. Андрей насторожился и приподнялся на локте, высунув голову из высокой травы. Через поляну, направляясь к нему, бежал Мотя, а за ним, догоняя и отсекая от пасшихся лошадей, бежало пятеро мужиков, одетых в серые рубахи, с натянутыми на головы островерхими капюшонами, с длинными палками в руках.
«Мордва! Ишь, чего удумали: Мотьку в полон взять!»
Андрей вскочил и, выхватив меч, пошел навстречу преследователям.
–Беги! Спасайся! – завопил Мотя, увидев своего хозяина. – Их множество!
«Вот беда, много. Пятеро с палками!»
Мотя неожиданно спотыкнулся и кубарем покатился в траву. Не дав приподняться, на него тут же навалился один из мужиков и сноровисто скрутил его веревкой. Остальные же, подбежав к Андрею, окружили его, угрожающе поводя палками. Они не нападали, лишь отслеживали каждый его шаг, каждое движение.
–Что, «белоглазые», не ожидали? Это вам не за безоружным гоняться! – рассмеялся Андрей, оценивая противника.
Он неожиданно прыгнул к ближайшему от него мужику, но тот отскочил в сторону, продолжая угрожать палкой с заостренным и обожженным на огне концом.
–Так и будете бегать, горе-воины? А ну, разойдись!
Подняв меч, Андрей пошел вперед, и, на удивление, ему дали дорогу.
–Это мне больше нравится: одумались, «белоглазые».
Он сделал несколько шагов и остановился: на поляну, заполняя ее, толпами выходили воины. Их было много. Они были везде.