Брат ответит
Шрифт:
– Нельзя! – повысил голос Федор.
Сильно сжал ладони Ярика – боль всегда отрезвляет. Потом отпустил, протянул брату четки. Главное – переключить внимание.
Тот насупился – и четки отшвырнул.
В Центре предупреждали: шестнадцать лет для больного аутизмом – возраст сложный. Половое созревание завершилось, тело требует, а мозг не понимает, что организму надо.
– Будешь ковырять – врежу. Конкретно, – пригрозил Федор.
И кивнул матери:
– Дай пластырь.
Ловко
– Не смей больше трогать.
Однако Ярик сорвал пластырь и ковырнул царапину с такой силой, что кровь струей брызнула.
А вот это уже бунт.
– Я предупреждала, – проскрипела матушка, – время придет – он и тебя перестанет слушаться.
Применить конкретную силу – дать пощечину, прижать брата к стене и снова заклеить рану – ничего не стоило. Но Федор решил попробовать договориться. Перестал нападать и спросил участливо:
– Проблемы, бро?
– Бро… – повторил Ярик.
– С девушкой поругался? – подмигнул Федор.
Он прекрасно знал, что девушки – как и любые другие люди, кроме самого себя – брата не интересовали.
Зря он на человеческие разговоры время теряет. Сейчас Ярик бесконечно заладит, как всегда бывало с новым для него словом: «Бро, бро, бро…»
Но тот вдруг сказал:
– Оля.
– Как? – Федя от неожиданности даже отпрянул.
А Ярик снова вцепился в царапину, начал драть ее, раскачиваться, забубнил:
– Оля-ля-ля-ля-ля…
– Все. Хватит! – рявкнул Федор.
В который уже по счету раз заклеил рану. Слегка врезал брату под подбородок:
– Сдерешь пластырь – прибью. Понял?
Непедагогично, в Центре не одобряли, но действовало.
Ярик членовредительство прекратил, но про неведомую Олю твердил весь завтрак и потом, когда Федя вел его на занятия.
– Да кто она такая? Тоже в ваш Центр ходит? Или училка? – пытался выведать старший брат.
Но добился только надсадного вопля:
– Ушла от меня!
Федор усмехнулся. Надо ему задержаться в Центре. Поболтать с Ксюшей, понаблюдать. А то вечно в спешке: привел, забрал – и бежать. Может, американские и прочие мировые методики, что активно практиковали педагоги-новаторы, возымели действие? И отрешенный от мира брат вскоре окончательно превратится в нормального? Влюбится, женится, нарожает детей, научится петь им колыбельные песни? А то и в кино снимется?
– Ярославушка наш пришел! – привычно обрадовалась администратор.
Ярик всегда махал старшему рукой, но сегодня не попрощался. Сразу двинул в общий зал, полный самых разнообразных предметов. Пазлы, мягкие мячи, кубики, матрешки, яркие карточки. Федя каждый раз удивлялся, насколько увлеченно с этой белибердой возятся взрослые на вид люди.
Он проводил
– А Оля – это кто?
Та округлила глаза:
– Вам Ярик про нее сказал?
– Угу, – кивнул Федор.
– Прямо имя назвал? Потрясающе! – восхитилась. – Это явный прогресс! Меня он все годы упорно называет тетей. – Схватилась за телефон, объяснила: – Начальнице позвоню, обрадую!
– Потом позвонишь. – Федя, на правах красавца и атлета, с девушкой был без церемоний. – Мне объясни сначала. Кто она?
– Педагог наш. С Ярославом очень плотно работала последние несколько месяцев. Они подружились, насколько это возможно.
– Я могу с ней поговорить?
– Нет, – вздохнула Ксюша. – Ольга уволилась. Еще позавчера.
– Почему?
– Непонятно, – понизила голос администратор. – Она просто заявление написала – и все, исчезла. Телефон выключен. С квартиры съехала.
– Откуда эти детали?
– Так ищем ее! Начальство в ярости! По кодексу ей хотя бы две недели надо было отработать. А по-хорошему – пока замену не найдем. Разве можно так уходить? Вон Ярик ваш потерянный какой!
Федор взглянул сквозь стеклянную стену общей залы. Младший брат забился в угол, подтянул колени к подбородку. Рядом с ним стояла милейшая девушка-преподаватель, что-то горячо вещала, но Ярик закрыл ладонями лицо и с каждым ее словом все глубже впивался ногтями в череп.
– Так чего эта ваша Оля ушла? Может, поссорилась с кем-то? – предположил Федор.
– Я бы знала, – простодушно отозвалась Ксюша. – Два дня дерганая ходила, а позавчера утром прибегает вся бледная, заявление на стол кинула, вещи похватала, вместо «до свидания» – «Только не ищите меня!» И усвистала.
– А она с одним Яриком работала или с другими тоже?
– Господи, Федя, вы совсем, что ли, с луны свалились? Это та самая Ольга Савельевна, что у них танцы вела! Балет ставила! Несколько дней назад премьера прошла, с большим успехом. Ваш Ярик главную партию исполнял. И в Главный театр они вместе потом ходили.
– Ах, да-да.
Вот, значит, кто эта Оля.
Лично Ярик ничего о своих танцевальных подвигах не рассказывал – он о себе говорил крайне редко, а тут еще, видно, стыдился, что девчачьим делом увлекся. Но Ксюша звонила, предупреждала: тогда-то репетиция, тогда-то премьера. Разумеется, Федор на нее не пошел – дурак он, что ли: балет смотреть? Только радовался, что брат задерживается – а платить за дополнительное время не нужно.
Но чего эта Ольга, правда, смылась? Может, права мать? Зажал их особый ребенок преподшу в углу, перепугал до смерти? Естество у него изрядное.