Брат теней (авторский сборник)
Шрифт:
Раньше отец был тесно связан с воровской гильдией, правда, потом отошел от дел. В ее рядах люди легко наживали себе могущественных врагов. Однако мне казалось, что он продолжал оказывать ей некоторые услуги даже после того, как осел на Ангкоре.
Я потирал кольцо через ткань пояса, а мысли мои двигались по кругу, и я не мог найти никакого объяснения случившемуся. Не знаю, когда я наконец заметил, что в каюте стало чересчур жарко. Я расстегнул шов на комбинезоне и почувствовал, как пот струйками бежит по щекам и подбородку. Я поднял руку, чтобы вытереть лицо, и увидел, что некогда гладкая
Я попытался встать, но тело меня не слушалось. Я весь дрожал. Жар сменился внутренним ознобом. Меня тошнило, но рвоты не было. Рванув на себе одежду, я увидел, что кожа на груди и руках также густо усыпана волдырями.
– Помогите… – прохрипел я, или мне это только показалось. Каким-то образом мне удалось встать и, цепляясь за обшивку каюты, добраться до маленького переговорного устройства на стене. Шатаясь, я пытался нажать сигнал тревоги.
Вокруг меня, застилая глаза, клубился густой туман, как будто я вновь оказался среди гейзеров на покрытой испарениями планете. Хватит ли у меня сил нажать на кнопку? Я уперся лбом в стену, так что микрофон оказался рядом с моими губами, и прохрипел свою просьбу:
– Мне плохо… помогите…
Ноги подкашивались. Совершенно забыв про Валькирию, я направился к койке. Но когда я плашмя рухнул вниз, пушистые комочки уже исчезли. Койка была пуста, и я дрожа лежал на ней.
И вновь я блуждал во влажных испарениях пустынной планеты, они свивались вокруг меня жгучими кольцами, и я кричал от боли. Я бежал по вонючему пенистому илу и тщетно пытался разглядеть своих преследователей, хотя точно знал, что за мной гонятся. Однажды туман рассеялся, и я на мгновение увидел их. Они надвигались с лазерами в руках, и у всех было одно лицо – лицо дока Вилоса. Спотыкаясь и падая, я побежал дальше.
– Они убьют… убьют… убьют… – слова, подобно грому, раскатывались над просторами зловещей планеты. – Они убьют тебя… тебя… тебя!
И вновь я в лихорадке лежу на койке. Туман исчез, и зрение прояснилось. И не только зрение, но и разум. Я слышу свистящий шепот, доносящийся со стены, из стены. Мне уже доводилось слышать слова, раздававшиеся со стены или прямо из воздуха. Но это было на Танфе, в святилище. Сейчас я не там, а в своей каюте на корабле вольных торговцев. Мне обязательно надо, просто необходимо, услышать этот шепот снова.
Я потянулся, и одеяло сползло с меня. Кто-то снял с меня одежду; все тело усыпано фиолетовыми волдырями, покрытыми подсохшей коркой. Ужасно! У меня кружилась голова, но я как-то ухитрился добраться до стены, в которую было вмонтировано переговорное устройство. Под ним горел огонек – оно не было выключено, где-то в другом помещении, сидя неподалеку от микрофона, разговаривали люди, и их речь разносилась по всему кораблю, хотя и несколько невнятно. Я прислушался…
– …опасно… заварить… не можем даже выбросить его в космос… заварить дверь… сжечь в каюте…
– Отвезем его…
– Не выйдет, – должно быть, говоривший придвинулся ближе к микрофону, потому что мне стало лучше слышно. – Он мертв или вот-вот умрет. До сих пор нам везло, но мы не можем рисковать в надежде, что эпидемия не распространится. Надо избавиться от всех следов чумы раньше,
– …несет ответственность…
– Вернем им деньги. Покажем пленку с записью того, что происходит в каюте: одного взгляда на него будет достаточно, чтобы убедить их в его совершенной бесполезности. Они не будут искать… тебе нужна чума?
– …их не так-то просто убедить…
– Покажем им пленки! – Это говорил док. Теперь я в этом не сомневался. – Даже не станем открывать дверь в каюту до тех пор, пока не сможем сжечь все внутри, и зайдем туда, надев скафандры, где-нибудь на лишенном жизни спутнике, чтобы инфекция не распространилась дальше. И будем крепко держать язык за зубами. А все остальные пусть думают, что он остался на Танфе или погиб там. По крайней мере, в первое время нас ни о чем не будут спрашивать, а может, и никогда не будут. Он позаботятся о том, чтобы замести следы. Мы не можем доставить его сейчас… у нас только тело в запертой каюте… чума…
Я был уверен, что речь шла обо мне. Головокружение уже прошло, и я соображал достаточно хорошо. Вилос считал меня мертвым, а я и не думал умирать. Я не собирался мириться с уготованной мне участью. Если вольные торговцы примут предложение Вилоса, то они больше не войдут ко мне из страха перед инфекцией, а закроют снаружи и наглухо заварят дверь моей каюты. Затем они отключат вентиляцию, заткнут все отдушины, чтобы ограничить распространение заболевания, и я умру медленной, мучительной смертью. Кроме того, теперь стало ясно, что план моего побега с Танфа был разработан не мной. Почему же раньше легкость, с которой мне удалось его осуществить, не вызывала у меня никаких подозрений? Меня взялись доставить по назначению. Не приходилось сомневаться относительно истинной сущности тех, кому меня должны были вручить, словно грузовое отправление.
Оставался ли у меня хоть какой-нибудь выход?
– Прочь отсюда…
Я так резко повернул голову, что мне снова стало дурно, и пришлось схватиться за койку. По ней двигался маленький черный комочек. Мгновение я тупо смотрел в пространство, пока наконец не сосредоточил на нем свой взгляд. У подушки притулилось то самое существо, которое я в последний раз видел свернувшимся возле Валькирии. Теперь оно стало раза в два крупнее, чем при рождении. Его глаза были широко раскрыты и пристально смотрели на меня. Заметив, что я тоже уставился на него, оно втянуло голову, при этом его длинная шея качнулась, как у змеи.
– Прочь отсюда. – Эти слова возникли в моем сознании, и я мог связать их только с этим животным. Я чувствовал себя настолько плохо, что такой способ общения даже не показался мне странным.
– Отсюда куда? – спросил я шепотом и повернулся, чтобы выключить переговорное устройство. У меня не было желания делиться своим открытием с возможными слушателями.
– Это… ты… хорошо… сделал. Прочь… с… корабля… – ответило существо, прижавшись к измятой подушке.
– Но там же открытый космос… – я поддержал разговор в полной уверенности в том, что виной всему мое лихорадочное состояние. Слова, якобы услышанные через переговорное устройство, вероятно, тоже лишь почудились мне в бреду.