Брать живьем! 1919-й
Шрифт:
– Белый. Со мной связался один из его подручных и попросил извлечь Трутнева из-за решетки. Я сказал, что это невозможно. Тогда он сунул мне денег, наказав пустить задержанного парня в расход.
– Не сомневаюсь, что именно ты, сучий потрох, предупредил Белого о засаде в доме Неверова… Не так ли?.. Знаешь, где притон «монастырских»? Где они торчат?
– Предупредил я, но где притон «монастырских», знать не знаю.
Я сунул саквояж в руки Рукавишникову и повел его под дулом револьвера в спальню. Заставил там отодвинуть кровать и поднять те самые две доски. Внизу, на земле, лежало несколько бумажных
– Быстро укладывай все в саквояж! – приказал я милиционеру-грабителю. – Шевелись, поганец!
Когда он справился с задачей, я нашел веревку, связал ему руки за спиной и под плач жены вывел из дома. Черный потертый саквояж порядочно оттягивал мне руку.
Глава 22
Жители города, встречавшиеся на пути, останавливались и с удивлением смотрели нам вслед. Некоторые, кивая на нас головами, оживленно комментировали событие:
– Ты смотри, кажись, Рукавишникова повязали!
– Он же сам из милиции!
– Видать, влип, не прокрутился.
Часовой у дверей милицейского здания, хлопая глазами, молча уставился на связанного Рукавишникова.
– Товарищ Маркин у себя? – cпросил я.
– Ага! – только и смог cказать он, продолжая таращиться на своего сослуживца.
Еще по дороге я решил отвести задержанного не к нам, на второй этаж, а сразу к Маркину, чтобы он, не мешкая, предпринял меры в отношении своего двуличного зама. Но именно в тот момент, когда мы подходили к кабинету с табличкой «Начальник милиции», открылась соседняя дверь, и в коридор вышел Тальский. Ситуация была оценена им мгновенно. Он выхватил из кобуры свой маузер и открыл стрельбу. Первая пуля свистнула у меня над головой, вторая попала в Рукавишникова. Тот, охнув, дернулся всем телом и медленно осел на пол. Тут же заработал мой наган. Бросив саквояж, я выпустил в продажного представителя порядка две пули, но лишь слегка ранил его. Он шмыгнул обратно в свой кабинет и хлопнул дверью, закрыв ее на ключ. Я крикнул часовому, заглянувшему внутрь, стеречь Тальского у окна.
– Будет сделано! – ответствовал он. – Я мигом!
Между тем в коридор высыпала целая прорва милиционеров. Они бежали ко мне, сжимая оружие и переговариваясь между собой:
– Что случилось?
– Почему стрельба?
– Что тут происходит?
Точно такие же вопросы были у Маркина, открывшего дверь своего кабинета, и Светловского, спустившегося со второго этажа.
– Данила, с тобой се в порядке? – c тревогой в голосе спросил мой начальник.
– Все хорошо, Григорий Иваныч, не беспокойтесь.
Маркин склонился над Рукавишниковым и пощупал пульс на его шее.
– Похоже, наповал.
– Тальский стрелял в нас практически в упор, – пояснил я.
– Значит, покойник. Пуля у маузера тяжела, а Тальский редко промахивается.
Открыв саквояж с драгоценностями, я начал вкратце рассказывать ему обо всех важных фактах.
– Не верьте ему, Илья Григорьевич, – послышался за дверью голос продажного зама. – Вранье! Нечаев убедил Рукавишникова оклеветать меня. Я и какие-то грабители! Вы что, повелись на эту чушь?.. Нечаев выстрелил первым. Он мстит мне за то, что Лидия не может забыть
– Выходите, Лев Иосифович, разберемся, – сказал Маркин.
– Неудобно через дверь-то толковать, – усмехнулся Светловский, подмигнув мне.
Ключ в скважине повернулся, и Тальский, держа маузер в левой руке, а правой – зажимая слегка кровоточащее левое плечо, вышел в коридор.
– Так что я ни в чем не виноват, – сказал он, принимая все тот же свойственный ему независимый, отчасти надменный вид. – Товарищ Светловский, прошу вас, уймите своего не в меру прыткого подопечного!.. Позовите сюда доктора Журкина!
От такой изворотливости, смешанной с беспардонной наглостью, у меня потемнело в глазах. Я перекинул наган в левую руку, рванулся вперед и врезал Тальскому по челюсти. Он с грохотом рухнул на пол, черный маузер отлетел от него на десяток метров. Мне захотелось добавить ему еще и с носка, но меня вовремя удержали. Пока соперник пребывал в нокауте, я немного остыл и сказал Маркину:
– Проверьте его карманы, и вам все станет ясно.
Начальник милиции прислушался к моему совету и пошарил в карманах кожаной куртки своего зама.
– Пусто, – развел он руками.
– Проверьте ящики стола в его кабинете.
Через минуту Маркин вышел из кабинета с целой пригоршней блестящих драгоценностей – колец, печаток, цепочек, сережек и брошек.
– Однако! – покачал он головой, посматривая на Тальского, который стал подавать признаки жизни.
– Товарищ Маркин, – сказал я. – Рукавишникову в грабежах помогали милиционер Кругликов и бывший мещанин Cелезнев. Кругликов, кстати, помог «монастырским» умыкнуть ящики с ценностями Заградского, когда обоз притормозил у городского постоялого двора.
Тальский зашевелился на полу, без помощи сел и откинулся спиной на стену.
– Говори, подонок, где притон «монастырских»? – подступил к нему Маркин.
– Не знаю, – буркнул милицейский оборотень. – Они сами со мной связывались, если было нужно.
Начальник милиции облил его презрением и, повернувшись, ко мне, произнес:
– Cпасибо, стажер! Ваши подвиги непременно зачтутся, когда наступит время присваивать вам разряд сотрудника Угро. Спасибо и тебе, Григорий Иваныч. – Он дружески похлопал по плечу Светловского. – Растишь отличные кадры!.. Где доктор Журкин?.. Пусть перевяжет эту сволочь!
Мы со Светловским поднялись на второй этаж и зашли в свой кабинет.
– Ну, что у тебя с газетными объявлениями? – спросил начальник, закуривая папиросу.
– Увы, ничего подходящего не обнаружено.
– Жаль, время уходит, а мы топчемся на месте. С утра позвонил Яркину и рассказал ему о встрече заговорщиков в лесном кордоне с посланцем Мамантова. Чекисты землю роют в поисках участников заговора, накрывают подозрительные квартиры, проводят задержания в столовых и чайных, но результатов и у них пока никаких… Да, Нелидовский утром получил телеграмму. Коротенькую, в ней всего два слова: «Сегодня… Час дня». Ознакомившись с ней, перекупщик отправился на базар. Увязавшийся за ним милиционер потерял его из виду в том месте, где собираются голубятники. Нелидовский, видимо, передал, кому следует, что сделка состоится в означенное время. Погуляв некоторое время по базару, он прикупил кое-чего и вернулся к себе на квартиру.