Брать живьем! 1919-й
Шрифт:
Я вернулся в закусочную, присел на стул и выложил товарищам свои мысли. Глаза у Светловского загорелись, он поставил стакан с компотом на стол и, живо поглаживая свой крутой подбородок, сказал:
– Черт, неужели это так?.. Щербинин!.. Лети в Комиссариат и выясни, есть ли в городе общество «Знание» и какие лекции в последнее время оно проводило!
Антон одним глотком допил компот и выскочил из закусочной. Его не было минут двадцать. Вернувшись, он сел на свое место и тихо сообщил:
– Такое общества в городе существовало,
– Все ясно! – хлопнул рукой по столу Светловский. – Сколько времени?.. Почти четыре… Действуем так: Мы с Данилой едем на извозчике за чекистами, Скворцов тем временем ведет остальных по отвершку оврага к задам квартала, в коем стоит дом Чистовского. Знаешь, где живет бывший губернский секретарь, Спиридон Прокофьевич?
– Знаю, на Церковной, второй дом с края.
Мы со Светловским сели на извозчика у народного музея, поднялись на гору и остановились у здания ЧК. Классические колонны c портиком и черный дверной проем напомнили мне о недавнем заточении. Слава Богу, продлилось оно в этих серых стенах cовсем недолго! Мы вошли внутрь и открыли дверь с табличкой «Председатель ЧК».
– Товарищ Светловский! – воскликнул Яркин, вставая из-за стола. – Какие новости? Что привело вас сюда?
Мой начальник не стал тянуть, сразу перешел к делу. Яркин внимательно выслушал его, крепко пожал мне руку, сказав пару добрых слов, и быстро собрал оперативную группу. Покинув бывший особняк Гусаровых, наша небольшая группа проследовала мимо Соборной площади к нижней части города и, держась правого берега Липовки, вышла к сухому отвершку, куда уже прибыли Скворцов, Гудилин и Щербинин.
Яркин обменялся с ними рукопожатиями и вполголоса переговорил со Светловским.
– Данила, ты у нас один в цивильном костюме, – сказал начальник. – Не привлечешь внимания к своей особе. Нужный дом стоит на бывшей Церковной, он второй с краю. Квартира Чистовского в первом подъезде на втором этаже, дверь прямо. Твоя задача: без шума, предъявив удостоверение, зайти в любую из квартир на первом этаже, чтобы, находясь в ней, выведать, каким условным звонком или стуком будут заговорщики предупреждать хозяина о своем приходе. Все, ступай!
Я выбрался из оврага, надвинул канотье на лоб, прошагал по Липовской до угла и свернул направо. Держась непринужденно, открыл калитку и, войдя в первый подъезд, постучал в правую дверь. Когда пожилой человек в очках и домашнем халате открыл ее, я показал ему удостоверение и вошел внутрь. В квартире, заставленной старинной мебелью, было чисто, уютно, пахло пшенной кашей и трубочным табаком.
– Как вас зовут? – спросил я как можно дружелюбнее.
– Тихон Петрович, а в чем, собственно, дело? Отчего мной заинтересовался уголовный розыск?
– Тихон Петрович, успокойтесь. К вам никаких претензий. Мне просто необходимо какое-то время побыть в вашей квартире.
– Какое-то время?
– Самое большое, полчаса.
– А,
– Никаких вопросов!
– Понимаю, понимаю… Может быть, чаю?
– Горяченького? Не откажусь.
Cтарик, кивая головой, отправился на кухню. В подъезде между тем послышались тихие шаги. Я подошел к выходу и затаил дыхание. Когда посетитель поднялся по лестнице на второй этаж, я тихонько приоткрыл дверь и навострил уши. После двух длинных и одного короткого звонка послышалось: "Насчет масляной краски". Дверь наверху, скрипнув, открылась и закрылась. Точно таким же условным звонком и паролем воспользовался и следующий посетитель.
Ну, что ж, все ясно. Торчать в квартире больше не имело смысла.
– Тихон Петрович, мне пора, – заглянул я на кухню, отодвинув занавески.
– А как же чай?!
– В следующий раз… Воспользовавшись черным ходом, я могу пройти к оврагу?
– Да, конечно, напрямик через сады.
Я выскользнул из здания, нырнул в сад, отклонился чуть вправо и оказался на Липовской по-над самим оврагом. В отвершке, заросшем сухой травой и бурьяном, меня ждали с нетерпением.
– Ну, что там? – поинтересовался Светловский.
– Как со сбором мятежников? – спросил Яркин.
– Подходят, – ответил я. – Звонят в дверь к Чистовскому двумя длинными и одним коротким. Пароль: "Насчет масляной краски".
– Так, – проговорил Яркин. – Инструктаж короткий: идем к дому, поднимаемся на второй этаж, ждем, когда откроется дверь, врываемся в квартиру и обезоруживаем всех присутствующих. Если кто из них заартачится и окажет вооруженное сопротивление, стрелять наповал!.. Есть что добавить, товарищ Светловский?
– Все по делу!.. Время вышло, вперед!
Сборная группа чекистов и уголовного розыска выбралась на Липовскую, через сады прошла к заднему фасаду дома Чистовского и оказалась в первом подъезде. Я возглавлял движение по лестнице, Светловский и Яркин шли следом. После условного тройного звонка и пароля дверь, издав негромкий скрип, отворилась. В тамбуре стоял дородный человек в черном костюме-тройке, жилетке, с пенсне на переносице. Понять он ничего не успел. Светловский вынырнул из-за двери и, приставив ствол нагана к его лбу, приложил палец к своим губам.
– Тсс, молчи!
– Кто там, Иван Казьмич? – донеслось из квартиры.
Скосив испуганные глаза на револьвер, Иван Казьмич попятился. В следующую секунду в квартиру хлынула вся оперативная группа с криками «Руки вверх!» и выстрелами в потолок. Эффект от вторжения был ошеломляющий. Сидевшие в зале за большим продолговатым столом заговорщики, перепугавшись, повскакали со своих мест, не зная, что предпринять. Только двое успели выхватить револьверы, но их тут же нашпиговали свинцом. Потянулись было за оружием Белый с Алексом, однако во время передумали, подняв руки вверх.