Брат
Шрифт:
Кстати, наши запасы оружия тоже прилично пополнились. Убиенные братки явно уделяли ему много внимания, и в каждой квартире обнаружилось по несколько обычных стволов, а в парочке — еще и агрегаты посерьезнее. Не говоря уже о десятках тысяч долларов, которые каждый из них хранил в месте, казавшемся ему укромным. Все это мы отвезли в те же схроны — в этом смысле процедура была стандартной.
Но была у нас и не совсем традиционная добыча. На квартире Витьки Пороха обнаружилась приличная партия наркотиков. На языке протоколов это называется «особо крупным размером». Если бы всю эту наркоту удалось продать — нам троим можно было бы еще пару лет не думать о деньгах, при этом ни в чем себе особенно не отказывая. Но одно дело — валить вымогателей и убийц, и совсем другое — торговать смертью. Здесь проходила какая-то черта, которую ни я, ни Петька, ни Илюха, при всех наших далеко не безгрешных раскладах, переходить не хотели. Посовещавшись, мы упаковали это дерьмо в один большой мешок и, вооружившись лопатами из Петькиного гаража, закопали его в одном из подмосковных лесов, расположенном с другой стороны города.
Еще с одним делом было покончено.
Но, конечно, было бы весьма наивно думать, что такие громкие и масштабные «гастроли» останутся без внимания доблестных правоохранительных органов. Спустя несколько дней, возвращаясь с прогулки в свою общагу, я получил от взволнованного коменданта повестку к следователю.
Я задумался. Если бы я был главным подозреваемым, менты не стали бы заморачиваться с повестками — задержали бы с почестями прямо на улице и доставили куда следует. Значит, либо они вообще нацелены не на меня, либо по крайней мере сомневаются. То есть поле для маневра у меня пока есть.
Через дядю Сашу, бывшего соседа Сергея, которому я в красках описал свое ужасное самочувствие и попросил посоветовать мне какого-нибудь хорошего врача, я вышел на заведующую отделением одной из городских больниц. Тамара Алексеевна, женщина возрастом слегка за пятьдесят, аккуратная и строгая, но доброжелательная, внимательно выслушала мои слезные жалобы на невыносимые боли, осмотрела меня и сказала:
— Вообще-то вы не очень похожи на больного. При тех симптомах, которые вы тут описываете, вы вообще лежать должны, а вас хоть сейчас на какие-нибудь соревнования отправляй. Сашка, добрая душа, вечно всех ко мне направляет. Давайте так. Говорите прямо: вы что-то прогуляли и вам нужна справка?
— Ну… можно и так сказать, — ответил я. — Хотелось бы всю прошлую недельку полежать у вас в отделении со всеми положенными записями во всех журналах. Кстати, — пододвинул я к ней пакет, доверху набитый деликатесными продуктами и дорогим вином, между бутылками которого затесался небольшой конверт, — вот, надеюсь, неопровержимое доказательство того, что я действительно болел под вашим чутким руководством.
Тамара Алексеевна мельком заглянула в пакет и усмехнулась:
— Ох и авантюристы вы, мужики! Вечно чего-нибудь натворите, а мы, бабы, вас потом выручай!
— Ну что ж поделать, коли жизнь такая, — примирительно улыбнулся я в ответ.
— Ладно-ладно, — сказала заведующая. — Значит, вы у нас были с прошлого понедельника по этот. Сейчас я подготовлю вам выписку, где будет указан диагноз и расписано лечение. В журнал все это задним числом тоже внесем. И смотрите, больше мне тут не хулиганьте! — шутливо погрозила она пальцем.
Поначалу я удивился, с какой готовностью Тамара Алексеевна пошла, по сути, на должностное преступление. Потом до меня доперло: с врачебной зарплатой в сто баксов (и надбавкой еще в целых пятьдесят), которую к тому же еще и задерживают, на предложения от пациентов быстро начинаешь смотреть иначе. К тому же у нее на пальце кольцо — значит, есть муж и, скорее всего, дети, которых надо кормить. А журналы… кто смотрит те журналы? Проверяющие инстанции, в случае чего, сами работают по такому же принципу, так что без особой надобности и раскапывать ничего не будут — все всё понимают…
— Что вы можете сообщить в связи с вышеизложенным? — сухо спросил меня следователь Игорь Валерьевич Цыпин, полноватый седой мужик, вкратце пересказав мне историю уничтожения банды в подмосковном кафе.
— Ничего, — как можно простодушнее ответил я. — Я вот сейчас от вас впервые об этом услышал.
— Да? Как же это вы умудрились? — глаза следователя подозрительно сощурились. — С утра до ночи что по телевизору, что по радио в каждом выпуске новостей об этом трубят, газеты все на обложке крупными буквами пишут, а вы впервые слышите? Вы на Луне находились в этот момент?
— В больнице, — спокойно сказал я. — Я неделю пролежал в больнице, а там ни телевизора, ни радио в палате не было. С врачами, сами понимаете, в основном на другие темы разговариваешь, а соседи по палате сами в полусознании — кто под препаратами спит, кто от боли загибается, им не до разговоров. Книжку с собой брал, чтоб с ума от скуки не сойти.
— В какой?
Я назвал ему номер больницы, диагноз, даты госпитализации, фамилию лечащего врача — все, что старательно заучил из выписки, врученной Тамарой Алексеевной. Цыпин записал все на бумаге, полистал телефонную книгу и набрал номер. «Да… это из милиции беспокоят… старший следователь Цыпин… Данилов, на прошлой неделе…».
Внутри все сжалось, хотя я и пытался не показывать виду.
«Что-что? Ах, вот даже как… надо же, а на вид такой здоровый… да, действительно… ну, благодарю за информацию!»
У меня отлегло от сердца — похоже, свой гонорар Тамара Алексеевна отработала по полной программе. Цыпин посмотрел на меня с сочувствием.
— В больнице ваше алиби подтверждают, — сказал он уже смягчившимся тоном. — В этом смысле к вам вопросов больше нет. Но, может быть, вы независимо от этого можете что-нибудь об этой истории рассказать?
— Да откуда? — пожал я плечами. — Я вообще, честно говоря, не очень понимаю, почему вы меня вызвали. Я в жизни не имел дела ни с какими криминальными структурами. Я честный предприниматель.
— Может, оно и так, — согласился следователь, — только вы — лицо крайне заинтересованное. Эти люди все-таки вашего брата убили. Никогда не поверю, что вам не хотелось сделать с ними то же самое.
— А толку-то? — отозвался я. — Серегу не вернешь. Да и как я бы один к ним полез? Мне сейчас вообще главное — до койки своей общажной добраться и поспать, иначе завтра еще полдня валяться буду: слабость еще осталась. А вы говорите — бандитские разборки…
Игорь Валерьевич внимательно посмотрел на меня.
— Ладно, — вдруг сказал он, — не буду я вас больше задерживать, езжайте, отдыхайте. Постараюсь вас больше не дергать — ну разве что возникнет совсем уж крайняя необходимость. Поправляйтесь!
Я поблагодарил и вышел из кабинета. Иногда мне кажется, что во мне погиб неплохой актер. Шутки шутками, а в таких делах, как говорят в их кругах, «дать нужную эмоцию» бывает жизненно необходимо. Вот как сейчас, например. Ведь это не разборки на рынках, которые происходят каждый день. На этот раз речь, как и в Мытищах, шла о громком и наглом устранении банды среди бела дня. Так что ничего удивительного, что вся пресса об этом трубит. Просто так это на тормозах не спустится, какое-то время придется поосторожничать. Хотя и никакую информацию, касающуюся этой истории, тоже пропускать нельзя. Нужно быть начеку.