Брат
Шрифт:
Артур не любил зиму, особенно московскую. Кому могут нравиться залежи грязного подтаявшего снега, неубранного дворником? А эти то скользкие, то мокрые тротуары, присыпанные настолько едучей смесью, что Артур никогда не носил зимние ботинки больше одного сезона? Кривошапкин шел по парку, под нос ругая городскую зиму и халтурную работу коммунальщиков. Вдруг до него донесся тихий плач. Видимо, плачущий не желал привлечь к себе внимания или чего-то боялся. Артур оглянулся в поисках источника звука. В нескольких шагах от него, прислонившись
Артур приблизился к незнакомке. Она удивленно обернулась на него и отшатнулась. Кривошапкин поддержал ее под локоть.
– Что вам нужно?
– испуганно спросила девушка.
Артур, наклонившись, поднял сумку и помог надеть ей на плечо. Незнакомка улыбнулась ему сквозь слезы. Вытерев тыльной стороной ладони мокрые щеки, она поправила на шее красный шарф и тихо произнесла:
– Спасибо, что помогли.
– Меня зовут Инна Васильевна, - наконец-то, нашелся Артур и попытался вжиться в образ пожилой женщины.
– Что у вас стряслось, деточка? В вашем положении нужно только улыбаться.
– Я бы рада, но...
– тяжело вздохнула та.
– Кстати, меня зовут Аня.
Кривошапкин, вытаращив глаза, переспросил:
– Аня? А фамилия?
– Фамилия? Зачем она вам?
– удивилась девушка.
– Впрочем, никакого секрета здесь нет. Фамилия у меня самая обычная. Федорова.
– Анна Федорова?
– не сдержал эмоций Артур.
– Да, - с непониманием посмотрела на него девушка.
– А что вас так удивляет?
Поняв, что совершил ошибку, Артур как можно добрее улыбнулся и покачал головой.
- Нет-нет, все в порядке, просто точно так же зовут внучку моих хороших знакомых... Почему вы плакали?
Смутившись, Анна полезла в сумку и достала пачку салфеток.
– Да так… семейное. Не стоит беспокоиться, правда.
Продолжая избегать взгляда Артура, девушка стала методично вытирать грязь с сумки. Тяжело вздохнув, Кривошапкин аккуратно взял ее за локоть и повторил:
– И все же, почему вы плакали? Может, расскажете? Вдруг вам легче станет.
Всхлипнув, Анна закусила губу и, дрожа, вновь заплакала:
– Нет-нет… Ох, я… вы никому не расскажете? – дождавшись кивка, она продолжила: - У меня тридцать пятая неделя идет, скоро рожать… но… родители против. Они хотят, чтобы я оставила ребенка в роддоме. Или, сказали, могу не появляться дома… Я ушла, и сейчас мне совсем некуда идти... Денег — сто рублей, где жить — не знаю… Вот…
В очередной раз всхлипнув, она шмыгнула покрасневшим носом и задрожала еще сильнее. Покачав головой, Кривошапкин придвинулся ближе и, обняв ее за плечи, произнес:
– А отец ребенка? Почему вы не обратитесь за помощью к нему?
При этих словах Федорова вновь залилась слезами. Артур понял, что наступил на самую больную мозоль девушки и преувеличенно бодрым тоном произнес:
– Знаете, что, Анечка? Вам бы сейчас не помешал горячий чай, а еще лучше, сытный обед. Будущие мамочки должны кушать за двоих. Может, вы поедете ко мне? Переночуете, а завтра с утра подумаем, что можно сделать.
Анна напряглась, хотела отказаться, но, тяжело вздохнув, прошептала:
– Хорошо, спасибо. Но только на одну ночь.
– Вот и отлично, пойдемте!
И они вместе направились к метро.
Зевнув, Сергей остановился около подъезда и перекинул пакет с пивом из одной руки в другую. Стеклянные бутылки громко звякнули. Лавров устало потер переносицу, вспоминания код, затем подул на замёрзшие пальцы и набрал очередную – пятую по счету - комбинацию. Домофон, наконец, протяжно пискнул, сообщая, что дверь открыта. Грешник с облегчением зашел внутрь подъезда.
Внутри было темно, хоть глаз коли – видимо, лампочка перегорела, и никто ее не заменил. Держась за стену, Сергей добрался до лестницы и начал наощупь подниматься. Наконец, он остановился у своей квартиры. Задумчиво посмотрел на замок и нажал на облупленную кнопку звонка. Резкая трель резанула его по ушам. Прошло не менее минуты, прежде чем за дверью раздались шаги, и кто-то начал поворачивать ключ в замке. Лавров нетерпеливо переступил с ноги на ногу и вновь зевнул. Наконец, дверь открылась. Перед ним стояла Вика, злая, как черт. Она презрительно сморщила нос – зевок пришелся ей в лицо – и, отступив, прошипела:
– Ты зубы хоть иногда чистишь? И где ты был? Уже двенадцатый час ночи, а ты… Ладно, заходи уже!
Лавров обиженно засопел и протиснулся внутрь.
– Ну, чего раскричалась?
– миролюбиво протянул он.
– Нет бы, приласкать мужа после работы…
Ноздри Вики вздрогнули, будто она принюхивалась.
– Ты что, пил?!
– Ну, немного, вот столько… - Сергей показал пальцами, сколько выпил, и широко улыбнулся. – Вика, ты…
Услышав свое имя, Ермолаева вздрогнула, с опаской оглянулась на дверь, ведущую в зал, и схватила собеседника за локоть.
– Тише ты! Мы не одни!
– Ты что, уже любовника успела завести?
– еще шире улыбнулся Сергей и ущипнул Вику за талию.
– Значит, я как муж тебя не устраиваю?
И он шагнул к ней с распростертыми объятиями. Вика беззлобно треснула его по руке и прошипела:
– Тс-с-с! Давай без телячьих нежностей. Сейчас не время.
– Не понял. Ты за этого пижона, что ли, так волнуешься?
– завелся Лавров.
– Думаешь, если мы пару раз поцелуемся, то разбудим нашу старую каргу? А я тебе вот что скажу: я не против. Пусть проснется да позавидует нашему взаимопониманию! Артурчик, ты где?