Братство Креста
Шрифт:
Они сидели втроем на веранде покосившегося домика, утонувшего в чащобе сада. Над бутылями с пивом и сладкой медовухой кружили пчелы. Под крутым травянистым обрывом, на берегу Вислы, лениво покачивались водоросли. В деревню Качальщиков, кроме Артура, пропустили только Семена Второго с драконами. Остальные шестеро довольствовались топливом для костра и ведром колодезной воды. Даляр разбил лагерь за околицей. Артур отметил, что здешние порядки были, пожалуй, построже, чем у русских Качальщиков…
До сего дня сам он не встречался ни с Кшиштофом, ни с другими славянскими Хранителями, хотя неплохо
Но их совсем не было в скандинавских странах.
Словно Европе ничто не угрожало.
Словно славянские колдуны никак не могли наиграться в бесконечную «Зарницу».
Однако несмотря на жесткие правила, вторым гостем седобородого повелителя был вполне обычный мужчина из городских. Закутанный с ног до головы в длинное грубое полотнище, подпоясанный волосяным ремнем гость напоминал Артуру классического чернеца. Русые волосы — длинные, расчесанные, как у девушки, и схваченные на затылке ремешком. Темные глаза, ворочающиеся в сетке морщин, запавшие щеки. Сам по себе человек, вроде бы, и молодой, но словно сжигаемый изнутри чахоткой.
Гость представился именем ксендз Станислав. Он не пил и не ел, его мосластые, задубевшие руки перебирали четки.
— Пан Кузнец, я думаю о тебе только хорошее, — мягко поправился Хранитель. — Всем известно, что губернатор Петербурга починил железку и паровики и дает в своем городе защиту нашим детям. Всем известно, что ты принимаешь наших детей на службу наравне с остальными и чтишь святую Книгу. Нам нет дела до городских. Но если ты явился тайно, даже слово Бердера не будет порукой, что я не наживу неприятностей…
— Мы летим во Францию, пан Кшиштоф.
— Так это правда?! — Хранитель переглянулся с человеком в плаще. — Мы полагали, что ты ограничишься Германией. Меня не предупредили, что брат Бердера повредил свой разум. Там сплошная отрава, сотни километров Вечных пожарищ, разве караванщики не докладывали тебе?
— У германцев на равнине почти нет отравы. Мы торгуем с ними.
— Южнее Берлина не ходит ни один караван.
— Но мы слышали, что южнее Берлина живут люди.
— Зачем тебе во Францию, пан Кузнец? Южнее германских гор земля звенит уже третий год, как один огромный узел. Оттуда ползет зараза, притягивая ветер…
— Нам надо добраться до древней столицы, города Парижа, и разыскать одно здание. Я не хочу, чтобы об этом прослышали все.
— Ты хочешь отыскать других Проснувшихся?
— Да, я надеюсь… Если эти инженеры окажутся живы, многие захотят их отнять…
— Только не мы. Но теперь я понял. Тебе нужен проводник из города, тебе нужен один из святош. Качальщики не полетят с тобой!
— Значит, становится хуже? Исмаил говорил мне, что ваши братья не слышат Меток. Он говорил мне, что грязь не наступает…
— Так и было. Слабые метки не нарождались почти семь лет, и мы начали успокаиваться. У нас хватает проблем на побережье. Ты слышал о ядовитых рыбах под Гданьском?
— К стыду своему, нет…
— А чего стыдиться? Все так живут. Никому нет дела до соседей. Когда мой отец был молодым, он видел, как взбесившаяся земля стирала польские деревни и города. Ценой жизни многих Хранителей нам удалось остановить ветер. А теперь ты намерен разбудить древних инженеров, чтобы они помогли тебе лить металл! Мы не станем мешать тебе, я обещал брату Бердеру. Я знаю, что тебя уважает Хранительница Книги, мир ее дням, но наши люди с тобой не пойдут. Если бы я не дал обещания братьям, что не причиню вам вреда, я сделал бы всё, чтобы найти и убить этих спящих инженеров!
— Проснувшиеся не будут возрождать химические заводы! — пообещал Артур. — Среди них могут оказаться лекари и книжники… Но мы перелетим опасные места на крылатых. Проводники нам понадобятся позже, для прохода в Париж…
— Вы погибнете. На юге идут желтые дожди, это смерть. Кроме того, святоши, ходившие в Вечный город, видели в небе Железных птиц. Пройти можно только по земле. По крайней мере на земле можно укрыться. Я обещал Бердеру дать тебе Черных коней. Крылатых оставишь здесь.
Артур пожалел, что с ним нет Даляра и Карапуза. Он не мог принимать решение о пешеходной экскурсии в одиночку, а Бердер или сам не знал, или не предупредил об отмене полетов. Мог ведь и пошутить, это вполне в духе наставника, — посмотреть, как ученик выкарабкается…
— Я пойду с вами, — сказал ксендз, — при одном условии. Мы пойдем по следу Великого посольства. Я обещаю привести вас в Париж, а ты дашь клятву, что найдешь, куда делись мои братья и сестры.
— Какие еще братья и сестры? Соборники?
— Те, что верили в силу Креста, — неожиданно звучным глубоким баритоном ответил Станислав.
— Наши горожане тоже верят в Крест.
— Ваши не верят в силу Вечного города, они иначе молятся…
— Ты говоришь о Риме?
— Да, — на сей раз ответил опять Хранитель. Он вдруг посмотрел на Артура иным, испытующим взглядом. — Разве мама Рита не говорила тебе о Великом посольстве?
— Нет…
— Значит, не хотела тебя пугать…
— Я же тебе сказал, что никто, кроме Бердера и отца Семена, не знает о нашей вылазке.
— Тут нет никакой тайны… Ладно, я расскажу. Три года назад, когда стало ясно, что с Метками на западе творится что-то неладное, святоши затеяли Великое посольство в Рим. Самые умные из них спрашивали совета у Хранителей меток, и мои братья говорили, что идти нельзя. Но святоши не послушались. Они верят в силу креста и не обращают внимания на приметы. Возможно, так и надо…
До этого они ходили туда несколько раз. Старики знают, как пройти и остаться в живых. На земле Двух морей ветры разгоняют отраву, а в самом Риме живут разные люди. Святоши верят, что сила мира не иссякла, пока стоит Вечный город, а горожане верят им. Многие из наших Хранителей тоже разделяют веру в Крест… Вот скажи мне, пан Кузнец, сколько поганых язычников приютил ты в Петербурге?
— Мы не мешаем людям верить в то, что они хотят. Но большинство ходят в Собор…
— Когда пятьдесят пять лет назад епископ Краковский с крестом в руках вышел против нежити, — перебил Станислав, — он сражался плечом к плечу вместе с братьями, с лесными Хранителями. И погиб с именем божьего сына на губах. Знаешь, что случилось после этого?