Братство обреченных
Шрифт:
— Но такое дело начинать без прикрытия… — Дочкин с сомнением покачал головой.
— Прикрытие есть. И здесь, и там. — Товарищ кивнул головой назад, намекая на Москву. — Но, сам понимаешь, дело тонкое…
В «неофициальную» часть операции были вовлечены сотрудники разных подразделений. Схему, по которой строилось прикрытие (или, если угодно крыша), можно назвать клеточкой. Один человек сидит здесь, другой там, третий еще где-то. А все вместе они — сила. Например, в Оренбурге в группу входил один из заместителей начальника УФСБ, который по роду службы не отвечал за управление по разработке преступных
— Подумай, кого еще ты можешь порекомендовать, — сказал товарищ, когда Борис дал согласие. (Хоть душа и не лежала, и насильно никто не тянул, но в случае отказа он потерял бы друзей.)
— Есть толковые ребята в семерке.
Товарищ поморщился, мол, откуда там толковые ребята?
— Серьезно! — уверенно произнес Борис. — Ручаюсь за них. Я с ними начинал. Они еще в группе А служили.
Группа А — так назывался спецназ.
— Хорошо, посмотрим твоих ребят, — ответил товарищ. — Как их зовут?
— Сергей Шилкин и Роман Тюничев…
Так и образовалась команда. Вернее, низовая ее часть. Сергей и Роман выполняли самую черновую работу. Но внакладе не оставался никто. Потому что неучтенные деньги шли не только на организацию повстанческого движения в Чечне. Участники операции справедливо считали, что им тоже что-то причитается за риск. Но сильно они не зарывались…
Вскоре Шилкин предложил в некоторых мероприятиях использовать его брата. Это оказалось удобно, так как, с одной стороны, никак не прослеживалась связь человека с конторой. С другой — ему можно было доверять. На брата оформлялись некоторые торговые операции. На его имя закупался спирт. Он иногда сопровождал партии водки…
С самим Серго Черным общались более высокие люди (как правило, носившие лампасы). Дело рядовых сотрудников было — исполнять.
Лично Борис Дочкин держал связь с двумя подручными Серго — Асланом и Мовсаром. Причем познакомилась эта парочка довольно-таки весело: Мовсар выкинул Аслана из машины… На перекрестке прямо в центре Москвы…
Мовсар специально приехал в столицу пограбить, как он говорил, русских собак. Он только что спустился с гор голодный и злой. Когда война закончилась, делать в Чечне стало нечего. Работы не было: все приличные места заняли выходцы из более влиятельных кланов. Ему ничего не досталось. А платить просто за то, что он воин, перестали. Русские ведь ушли…
Вот и приехал он в Россию, чтобы подзаработать. Он был уверен, что в Москве живут точно по таким же законам, что и в горах: кто сильнее, тот и прав. И не найдется здесь воинов, способных драться с ним, как мужчины… Поэтому, когда Мовсар увидел новенький «мерседес», остановившийся на светофоре, то просто подошел и выкинул водителя.
Не успел он отъехать, как заиграл мобильный телефон, лежавший на соседнем сиденье. Мовсар поднес трубку к уху. Звонивший заговорил по-чеченски, с ходу спрашивая про какие-то дела. Мовсар тоже стал отвечать по-чеченски, мол, он не в курсе.
— Аслан, ты? — спросил звонивший.
— Нет, это Мовсар, — ответил боевик.
— А где Аслан?
— Я его выкинул!
— Как выкинул?
— Так выкинул! На перекрестке.
Они говорили на повышенных тонах, как горячие кавказские мужчины…
— Эй, ты кто такой, чтобы Аслана выкидывать? Ты знаешь, кто я такой? Я Серго Черный! Слышал обо мне? Аслан — мой человек!
— Прости, брат, я не знал, что он нохча, — испуганно ответил Мовсар, которому конечно же было известно, кто такой Серго Черный.
— Через пять минут я позвоню. Трубку должен взять Аслан. Понял меня? Давай! — Серго Черный отключился.
У Мовсара и в мыслях не было ослушаться. Потому что его все равно бы нашли. Свои же братья чеченцы, увидев «мерседес» Аслана, тотчас бы повязали угонщика. Потому что в их московской общине все друг друга знают.
Уже через две минуты Мовсар вернулся на перекресток, где до сих пор в ярости махал кулаками Аслан. Вышел из машины, извинился. Они сцепились.
— Эй, я же не знал, что ты нохча! Я сказал: прости! Что ты еще хочешь? — Мовсар кричал таким тоном, словно не прощения просил, а наезжал на соплеменника.
Но в конце концов они помирились. А потом стали работать вместе. Когда Серго Черный замутил дела с водкой, они часто приезжали в Оренбург. И даже не подозревали, что русские собаки, с которыми приходится работать, офицеры ФСБ. Тем более что Игорь Шилкин, с которым они особенно часто общались, действительно был гражданским. В его глазах стоял страх: воины видели это. И понимали, что всем заправляет на самом деле Сергей, его брат. Вот он — настоящий воин, и глаза у него стальные.
В начале весны 1997 года случилась неприятность. Российские пограничники остановили на Военно-Грузинской дороге колонну спиртовозов. Опять вмешалась большая политика. То ли в Кремле решили монополизировать торговлю водкой, то ли крупные дельцы пролоббировали войну с конкурентами, но вышел указ: спиртовозы в Россию не пускать. Чекисты (тем более оренбургские чекисты) ничего не могли поделать. А деньги за пропуск машин уже были заплачены.
В Оренбург приехали два взбешенных осетинских бандита, контролировавших несколько подпольных водочных заводов в Северной Осетии. Поскольку они вели дела через Шилкина, то и кинулись с разборками к нему. Обычно шишки брали напрямую. Но в некоторых ситуациях финансы шли и через мелких сошек. Вот и в тот раз получилось, что деньги вроде как взяли Шилкины, они и должны отвечать…
— Блин, Борис, мать твою, что мне делать? — кричал Сергей на встрече с Дочкиным.
— Погоди. Успокойся. Все утрясется… Мы обязательно что-то решим, — хотя Борис не знал, что тут можно решить. Он искренне хотел помочь товарищу, сочувствовал и ругал больших шишек из прикрытия, взявших деньги, а теперь трусливо поджавших хвосты. Но где-то в глубине души был рад, что не ему пришлось быть крайним…
— Да что утрясется? Так тебя растак, ты не понимаешь, как все серьезно?
Сергей, конечно, был бесстрашным воином. Но — когда дрался в строю. А сейчас он оказался один. В чистом поле против полчища врагов…
Хотя нет, не один. За его спиной жались жена, дети… Их жизни тоже оказались брошены на чашу весов. И он должен был их защитить, не имея даже картонного меча в руках.
Хотя неприятности Сергей наживал как государственный служащий, но расхлебывать их должен был как частное лицо. Обратиться официально за помощью не мог: пришлось бы слишком многое объяснять.