Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе

Фосетт Куинн

Казалось, что минула целая вечность, пока мы, наконец, достигли Дьёза и направились по улице, вдоль которой возвышались каменные дома, к расположенной на севере городка гостинице с забавным названием «Кот-рыболов». Название иллюстрировала вывеска с изображением улыбающегося полосатого кота, вытаскивающего рыбку из воды. Город стоит на реке Сей, рядом озеро и канал, так что подобная картинка здесь, должно быть, никого не удивляет, подумал я. Майкрофт Холмс тем временем вызывал кого-нибудь из гостиницы встретить нас.

На зов поспешно выбежал конюх, укрывавшийся от

дождя под клеенчатой непромокаемой накидкой. Нетвердо держась на ногах и обдавая нас свежими парами грога, он принял лошадей и вежливо сообщил, что мадам сейчас выйдет к нам. Он не подал и виду, что ночное появление двоих мужчин на неоседланных упряжных лошадях удивило его, а спокойно взял коней под уздцы и повел в конюшню, на ходу обещая добрым животным задать им теплого пойла и почистить.

— По крайней мере, конюх здесь знает свое дело, — одобрительно заметил Майкрофт Холмс. Подойдя к входной двери, он громко стукнул два раза. Подождал и стукнул еще трижды. Дверь вскоре отворилась, и он, поклонившись, сказал на прекрасном французском языке:

— Добрый вечер, мадам. Сожалеем, что вынуждены побеспокоить вас в столь поздний час, но нам, как вы, вероятно, заметили, нужны комнаты. — С этими словами он протянул ей несколько ассигнаций; значительно больше, чем мог стоить ночлег. — Это за неудобства, которые причиняют голодные запоздалые путники.

Мадам была женщиной средних лет с хрупким, как у птички, телом и кислым выражением, прикипевшим к ее лицу за многие годы обслуживания путников. Она была одета в темное платье, а голову украшал вдовий чепец. Ничего не сказав, она взяла деньги и придержала дверь, пропуская нас внутрь.

— У нас сегодня не так много дел, мсье, чтобы вы причинили какие-нибудь неудобства. На кухне остался недавно приготовленный наварен из молодого барашка, а в печи стоит теплый пирог с сыром и луком. Если хотите, могу подать вина. — Она положила на конторку большую книгу и внимательно смотрела, как Майкрофт Холмс записал туда имя Э. Саттона из Брюсселя и Лондона и его камердинера Джошуа.

— Джошуа? — шепотом уточнил я.

— На случай, если нам потребуется обрушить стены Иерихона, мой мальчик, — так же тихо ответил Холмс. — А теперь, мадам…

— Тилло, — подсказала хозяйка. — Вы замерзли и проголодались. Пока вам приготовят комнаты, пройдите в мою малую столовую, и я сама подам вам ужин. Оставьте саквояж, горничная отнесет его.

Мне не хотелось этого делать, но я понимал, что если стану повсюду носить его с собой, хозяйка непременно задумается о его содержимом, а потом переключится на наше не совсем обычное появление, а этого следовало бы избежать. Да и трудно было предположить, что кто-нибудь явится в гостиницу безнаказанно обыскивать мой багаж. Взглянув на Майкрофта Холмса, я заметил, что тот кивнул, я подчинился и оставил саквояж у конторки.

Мадам Тилло, улыбаясь, повела нас в глубину гостиницы.

— Вам повезло. У меня сегодня заняты только две комнаты. В одной молодая дама, она едет на встречу со своими родными. И еще джентльмен. Я думаю, военный, хотя и не в мундире. — Тут она распахнула перед нами дверь

и сразу же принялась просить прощения за холод, а затем бросилась к камину, пошевелила тлеющие головешки и бросила на них два коротеньких полена. — Скоро здесь станет теплее, — заверила она.

— Очень хорошо, — сказал Майкрофт Холмс. Он с удовольствием сбросил с плеч огромное кучерское пальто и снял шляпу, потерявшую под дождем всякое подобие формы, сложил все это кучей в стороне и сел на один из обитых материей стульев. — Мы долго ехали под дождем.

— Где сломалась ваша повозка? — полюбопытствовала мадам Тилло. — Я взглянула на ваших лошадей, на них не было седел, и сбруя упряжная, а не для верховой езды. Кучер, небось, где-нибудь вывалил вас в канаву! — Кислое выражение ее лица стало еще выразительнее, у меня даже заломило зубы.

— Вы совершенно правы, мадам Тилло, — ответил Холмс, — чего еще ожидать в такую непогоду?

— И впрямь! — согласилась мадам Тилло и отправилась за ужином для нас. Через несколько минут она вернулась с миской ароматной баранины, тушенной с овощами, — именно это представлял собой обещанный наварен — и жаренной в масле брюссельской капусты.

Холмс рассыпался в благодарностях, а затем спросил:

— Не согласитесь ли вы помочь мне еще немного? В вашем городе есть телеграф?

— Да, — ответила хозяйка после секундного колебания, — но он для судов, плавающих по каналу.

— Не могли бы вы прямо с утра позаботиться о том, чтобы кто-нибудь отнес депешу на телеграф? Я дам вам текст и заплачу вдвойне. — Он вонзил вилку в кусок баранины и, держа мясо перед собой, дожидался ответа.

— Заплатить придется втройне. Я сама займусь этим, — сразу же ответила женщина. — Пишите вашу депешу и не забудьте отдать вместе с ней деньги.

— Благодарю вас, мадам Тилло, — обрадовался Холмс. — Будьте уверены, напишу, как только покончу с этой прекрасной едой. — Не будет ли слишком много с нашей стороны попросить вас после ужина приготовить ванну для меня и моего слуги?

— Нисколько, — чуть жеманно хихикнула хозяйка. — Вы могли бы и не спрашивать, я сама хотела вам это предложить. — Она сморщила нос. — Я ничего не имею против запаха честного пота, но когда к нему примешивается запах паровозного угля, дыма и болотной грязи, это уже трудно вынести.

— Я считаю точно так же, — ответил Майкрофт Холмс, отрезая большой кусок баранины.

— Я распоряжусь, чтобы нагрели воды. Одна бадья для вас, а другая для слуги, — сказала мадам Тилло и вышла из комнаты.

Из дневника Филипа Тьерса

Наконец-то прибыли вести от М. X. Телеграмму принес молочник рано утром. В ней говорилось, что они с Г. уже почти достигли цели. М. X. также известил меня, что Макмиллан похищен, и добавил, что похитители получили больше, чем рассчитывали. Он собирается вернуть похищенного, так как не хочет, чтобы у этого человека были основания сетовать на то, что единственной наградой за его службу была гибель от рук разбойников.