Братство талисмана
Шрифт:
– Я же говорила! – завопила ведьма, стуча по земле помелом. – Я же говорила. Ну, теперь держитесь!
«Нечто» оказалось жабоподобным верзилой с огромными, словно плошки, глазами. Изо рта у него торчали острые клыки. Его кожу покрывала какая-то желеобразная субстанция, стекавшая каплями на землю при каждом шаге. «Великан, – подумал Корнуолл, – тот самый великан-людоед, про которого рассказывала ведьма».
Людоед выбрался из норы и принялся что-то вытаскивать оттуда. Присмотревшись, Корнуолл различил скорчившегося в отверстии Бекетта. Людоед рванул его
– Вы что, совсем стыд потеряли? – гаркнул он, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Или вам законы не писаны? Падают тут всякие, понимаешь, как снег на голову! Ну чего вы здесь столпились? Что, разрази вас гром, происходит?
– Сэр людоед, – проговорил Корнуолл, – мы сожалеем, что потревожили ваш покой. Пожалуйста, простите нам нашу неловкость. Мы бы никогда не осмелились намеренно беспокоить вас…
– Такого со мной не случалось, – заявил людоед. – Местные себе таких шуточек не позволяют, выходит, этот тип – чужестранец. Правда, давным-давно была тут одна малявка, что кидала в мою нору камни, сучья и тому подобную гадость. Не могу понять, как такое занятие может доставлять удовольствие. – Его взгляд остановился на Мэри. – Ба, если я не ошибаюсь, вот та самая малявка! А ты ничего, подросла.
– Прочь! – воскликнула ведьма, замахиваясь на него помелом. – И не думай тронуть ее своими грязными лапами! Она была маленькой и несмышленой, и потом, плохого она тебе не сделала. Должен ведь соображать – на то и ребенок, чтобы играть! Радоваться надо, что она умела справляться со скукой, которая у нас тут царит.
– Извините меня, – попросила Мэри. – Я никак не предполагала, что мы вам мешаем. Видите ли, мы притворялись, будто боимся вас, поэтому бросали в вашу нору палки и камни – насколько я припоминаю, не такие уж и большие – и убегали.
– Вы втроем, – буркнул людоед, – ты, шустрый брауни и чокнутый тролль Бромли. Впрочем, тролли все чокнутые. Вы думали, я ни о чем не догадываюсь, а я подсмеивался над вами. Ну-ка, ответь, ты можешь представить себе, что я умею над кем-то подсмеиваться?
– Не знаю, – пробормотала Мэри. – Если бы знала, я бы, пожалуй, заглянула к вам в гости.
– Теперь ты знаешь, – заметил людоед, усаживаясь на землю, – а насчет гостей – дело поправимое. – Он похлопал по траве рядом с собой. – Садись сюда.
– Садись, садись. – Ведьма подтолкнула Мэри к людоеду. – Я сейчас принесу чайник. – Она заковыляла к дому.
Корнуолл огляделся. Бекетт лежал на земле и не шевелился. На нем восседали Хэл с Джибом.
– Что мы с ним сделаем? – спросил Хэл.
– Вообще-то, – отозвался Корнуолл, – следовало бы отрубить ему голову. Или вернуть его псам, но это хуже.
– Милосердия! – прохрипел Бекетт. – Как христианин христианина, я молю вас о милосердии. Вы не можете выдать своего брата во Христе орде язычников.
– Христианин из вас никудышный, – сказал Корнуолл. – Я предпочел бы вашей компании общество десяти язычников. Вы приложили немало
– Я вовсе не пытался прикончить вас! – воскликнул Бекетт, кое-как принимая сидячее положение. – С какой стати? Я вижу вас впервые в жизни! Ради Христа, сэр…
– Меня зовут Марк Корнуолл. Вы нанимали убийц, чтобы покончить со мной.
– Вы хотели убить его из-за манускрипта, который он нашел в библиотеке университета в Вайалузинге! – крикнул Оливер, высовываясь из-под локтя Корнуолла. – И меня вы бы тоже убили, если бы смогли. Вам донес на него монах по имени Освальд, которого обнаружили утром на улице с перерезанным горлом!
– Но это было так давно! – простонал Бекетт. – Я раскаялся…
– Мы вам не верим, – произнес Корнуолл. – Выбирайте: псы или меч. Мерзавец вроде вас не имеет права жить.
– Позволь мне, – попросил Джиб. – Не годится пачкать сталь твоего клинка кровью этакого отребья. Один удар топора…
– Хватит болтать, – проговорила ведьма, дергая Корнуолла за рукав. – Я забираю его себе. Зачем понапрасну переводить добро? Только посмотрите, какой красавчик! Он мне нужен. Сколько холодных ночей я провела в одиночестве, и некому было согреть мою постель!
Она наклонилась над Бекеттом и пощекотала его под подбородком. Глаза Бекетта остекленели.
– Он не стоит того, чтобы о нем заботиться, – буркнул Оливер. – Помяни мое слово, он удерет при первой же возможности. К тому же псы…
– Ха! – фыркнула ведьма. – Эти щенки не настолько глупы, чтобы связываться со мной. Пусть только попробуют! Я их так отхожу помелом, что вовек не забудут! И никуда он не денется: я наложу на него заклятие, и он не сможет убежать. Ай, миленочек, и повеселимся же мы с тобой! Погоди, вот заберешься ко мне под одеяло, я тебе покажу, как надо…
– Выбирайте, – повторил Корнуолл. – Псы, меч или это…
– Что значит «выбирайте»? – взвизгнула ведьма. – Я же сказала, что забираю его себе! – Она взмахнула руками, забубнила какую-то нелепицу, закружилась на месте, а потом приказала: – Отпустите его!
Хэл с Джибом подчинились. Корнуолл отступил на шаг, Бекетт перевернулся на живот, встал на четвереньки и подполз к ведьме.
– Как собака, – пробормотал пораженный Корнуолл. – Если бы не…
– Какой хорошенький! – воскликнула ведьма. – Я ему нравлюсь! – Она нагнулась и погладила Бекетта по голове. Будь у того хвост, он, вероятно, завилял бы им от восторга. – Пойдем, дружочек.
Она направилась к дому. Бекетт на четвереньках пополз за ней.
Чаепитие тем временем было в самом разгаре. Ведьма, прежде чем заняться Бекеттом, принесла чайник, а добровольные помощники притащили к груде камней, под которыми находилась берлога людоеда, стол, накрыли его скатертью, расставили чашки и раздали печенье. Корнуолл осмотрелся. Неуклюжий великан и адские псы куда-то исчезли. Совершенно неожиданно все переменилось к лучшему. Осеннее солнышко заливало вершину холма своими лучами, снизу, от моста, доносилось журчание воды.