Братва: Век свободы не видать
Шрифт:
– Вас вызывал старший пристав Назаренко? Пройдите, пожалуйста, в пятнадцатый кабинет к приставу Губерману, он его замещает.
– А где господин Назаренко? Мне необходим именно он. По сугубо личному вопросу.
– Сожалею, но Назаренко принять вас уже никогда не сможет. – Очкарик как-то странно вглядывался мне в лицо, словно опасался чего-то. Истерики, по ходу.
– Дело в том, что с господином Назаренко произошел трагический несчастный случай, – уверившись, что я явно не из слабонервных, пояснил он.
– Автомобильная катастрофа? – высказал я первое пришедшее на ум. – Со смертельным исходом, как понял?
– Вы правильно поняли,
Вернулся я домой в самом скверном расположении духа. Вот ведь незадача! Пасьянс складывается явно не в мою пользу. Неизвестно, в чьи руки теперь попадут те листочки с компроматом. Придется к данному делу все свои ментовские связи подключить для страховки. Натуральное разорение – оберут, ясно, как липку. Оно и понятно, кто же в наши дни бесплатно крутиться станет? Да и торговлишку левой водярой придется полностью приостановить на какое-то время, пока все благополучно не утрясется. Сплошные убытки! Вот уж верно говорится: не было печали!..
Чтобы сбить нервный накал с мозгов, набулькал себе почти половину фужера марочного коньяка и намахнул не закусывая.
Влажное «золото» возымело свое обычное благотворное действие – я заметно успокоился и даже слегка обмяк в мягко-дружеских объятиях глубокого кресла.
Для укрепления личного настроения на достигнутых психических рубежах закурил из портсигара с двуглавым орлом на крышке. Вскоре мысли перестали суетливо прыгать в голове из одного полушария в другое и потекли плавно-медленно, уже не натыкаясь друг на дружку.
В тринадцать часов затренькал электроколокольчик у входных дверей.
Цыпа, как всегда, поражал своим вечно бодрым цветущим видом и непроходимым оптимизмом на сытой морде. Меня, признаться, даже завидки взяли.
Узрев початую бутылку «Матра» на столе, Цыпленок осуждающе насупился:
– Ты же не хотел, Евген, с крепких напитков день начинать. Можно ведь и пивком знатно опохмелиться.
– Не учи ученого, – отмахнулся я, – к тому же у меня веский повод есть в наличии: один мой новый знакомый копыта отбросил. Как истинный христианин в душе, я должен помянуть бедолагу.
– Ты, случаем, не Назаренко имеешь в виду? – поинтересовался соратник, странно поблескивая лукавыми глазами.
– Да, – печально подтвердил я, слегка удивленный Цыпиной осведомленностью, – Его Величество Несчастный Случай привел нашего пристава к фатальному исходу.
– Ха! Жди! Ты ведь сам, Евген, часто говоришь: на случай надейся, но сам не плошай! Верно?
– Что? Так это твоя работа?! – Я, не сдержавшись, звезданул кулаком по полированному столу и, боюсь, оставил на нем царапину массивной золотой печаткой, которую таскаю с недавнего времени на безымянном пальце. Просто положение обязывает, а по идее, я к презренному металлу практически равнодушен. Сейчас ведь как? Коли на тебе золотишка нет, тебя уже и за человека не считают. Вот и приходится слегка фраериться.
– Не хипишуй, Евген, зря! – нагло заявил соратник, не потеряв самодовольного выражения лица. – Я все сделал чисто, по-умному, как ты сам утвердил. Полиэтиленовый мешок с «Моментом» и ацетоном на ментовскую морду – и все дела. Обычный несчастный случай у токсикоманов. Комар носа не подточит. Гарантия! Зато ты без хлопот отделался от подлюги вымогателя.
Я
Вздохнув, обронил только:
– Я вот иногда прикидываю, браток. Не пора ли тебе сменить прозвище Цыпа на Медведь?.. По-моему, будет в самый цвет!
Выстрел в спину или Долг кровью красен
Нежный запах гвоздик будоражил в душе какие-то неясные добрые воспоминания о том благословенном времени, когда мы воспринимаем жизнь как вечный праздник, наивно полагая, что все люди друзья-братья, и никто никаких пакостных сюрпризов нам не преподнесет и тем паче – не выстрелит в спину. Воспоминания о счастливой поре детства, короче.
Цыпа неловко топтался у моей кровати, держа в вытянутых лапах букет-охапку красных гвоздик и явно не зная, как от них наконец отделаться.
– В тумбочке трехлитровая банка с маринованными помидорами есть, – пришел я на помощь молодому соратнику. – Выкинь содержимое и налей туда водицы. Замечательно вместительная ваза получится. Помидоры я все равно не слишком-то уважаю. Огурчики соленые мне больше в кайф.
– Отличная закусь. Я учту это дело, – кивнул Цыпа, скрываясь со стеклянной тарой в кабинетике туалета. В палате «люкс» я лежал в гордом одиночестве. Кроме туалета, здесь имелась даже крохотная душевая комната с сидячей ванной, не говоря уж о таких мелочах, как видеодвойка и холодильник. Больничные специфические «ароматы» не действовали мне на нервы благодаря постоянно работающему кондиционеру, неутомимо освежавшему воздушное пространство комнаты.
В этих апартаментах я отдыхал от дел праведных – и не очень – уже почти неделю, схлопотав при выходе из «Вспомни былое» от неизвестного киллера огнестрельный сюрприз в спину. Контрольный выстрел подонок сделать, к счастью, не успел, тут же буквально выпотрошенный очередью Томиного «стечкина». Тупорылая «макаровская» пуля ударила мне в левую лопатку и выдохлась, не сумев преодолеть каких-то миллиметров, оставшихся до сердца.
В этот злополучный час на мне случайно не оказалось бронежилета, который я уже месяц терпеливо таскал на теле, устав от надоедливых увещеваний Цыпы. И вот, по известному вечному закону подлости, стоило лишь мне из-за несносной летней жары «забыть» бронежилет дома, как на тебе – сразу последовала наглая огнестрельная проверка шкуры Монаха на прочность. Но воровской фарт бдительно оказался на стреме и спас меня от неожиданной отправки «в Сочи». По всей видимости, негодяй палил из сильно изношенного ствола.
Левой рукой нормально шевелить я еще не мог, но в туалет перемещался уже на своих двоих. Только первые сутки мне пришлось терпеть унизительную «утку» в руках заботливой медицинской сестрички. Она была весьма молода, и я страшно смущался при этих интимных процедурах, но даже пошевелиться ладом самостоятельно тогда был не в состоянии – отходил после операции и наркоза. Если уж до конца откровенно, то смущало меня не само справление нужды, а предшествующие моменты. Когда юная леди брала член своими тонкими «музыкальными» наманикюренными пальчиками, я непроизвольно ощущал возбуждение, и совала она в «утку» уже не слабовольный орган, а натуральную «дубину», упрямо не желавшую сгибаться в предназначенное железное отверстие. И явно жаждавшую иного удовлетворения и совсем в другом, более нежном и приличном отверстии.