Братва: Век свободы не видать
Шрифт:
Свернув с улицы, мы по узкой булыжной мостовой поднялись к пятиэтажному дому, окруженному такими же типовыми коробками.
На первом этаже помещался красный уголок. Уже из-за двери мы услышали холодный звон скрещивающихся клинков и азартные восклицания зрителей.
– Входи! – улыбнулся Гришка, распахивая ударом ладони дощатую дверь.
Когда я перешагнул порог, мне почудилось, что я оказался на палубе корабля среди свирепых тяжело-синих волн: на всех стенах была изображена разбушевавшаяся морская стихия. Над бурлящей водой повис отважный альбатрос с широкими сильными крыльями.
В центре комнаты происходил жаркий поединок, за которым с неослабевающим интересом следили несколько мальчишек-болельщиков, устроившихся на длинной скамейке вдоль стены. У некоторых из них между колен была зажата рапира гардой вверх. По-видимому, они ожидали своей очереди сразиться. Никто не обратил на нас внимания, и мы также уселись на скамью.
– Сегодня Владимир Петрович и многие ребята не придут – уехали на реку. После зимы яхтам необходима кой-какая профилактика, – сообщил штурман.
«Отлично, – без всякого воодушевления подумал я. – Можно начать пропаганду вагантов не откладывая».
Поединок закончился. Место сражающихся заняла другая пара. Один из недавних противников снял железную маску и кожаные, похожие на мотоциклетные, перчатки и подошел к Гришке.
– Кто это с тобой? Новенький? – со сдержанным любопытством спрашивали его глаза.
– Познакомьтесь – Женя с Разноцветной улицы. Будет заниматься вместе с нами, – представил Гришка. – А это Павел.
– Любишь фехтование? – спросил подошедший, весь какой-то угловатый парень с двойной, как у зайца, нижней губой. Я сразу же окрестил его про себя «Зайчиком».
– Еще не знаю, – ответил уклончиво. – Острые ощущения, наверно, дает. Но я могу предложить тебе тоже неплохую игру – чику. Вы как? – Я вынул из бокового кармана свинцовую биту. – Кидаем с трех метров. Ставка двадцать копеек. Идет?
Гришка и Зайчик молчали, и я ощутил какую-то неловкость.
– Наверно, ему деньги очень нужны, – высказал предположение Зайчик и зачем-то полез во внутренний карман своей кожанки. Его примеру последовал и штурман.
– Бери, не стесняйся, – две руки протянули мне смятую рублевую бумажку и кучу серебряных и медных монеток. – Когда сможешь, вернешь.
Я отшатнулся от этих дающих рук, как от пощечин. С досадой почувствовал, как жаркой кровью налились уши.
«Зря не последовал моде и не отрастил длинные волосы, – подумалось с насмешливой злостью, – Не видно было бы сейчас пылающих ушей. Патлы скорее всего для этого и предназначены».
– Что вы! – почти выкрикнул я. – Просто я хотел предложить развлечься! Не нужно мне ваших денег. Благодетели какие нашлись!
Гришка и Павел удивленно воззрились на меня, не понимая этого словесного взрыва. Деньги все же убрали.
Инцидент был исчерпан, но мне удалось отделаться от чувства какой-то пришибленности и неловкости не сразу, только тогда, когда штурман на практике стал объяснять основные приемы владения клинком – выпады, переводы, батманы, захваты.
На скамейке у двери моего подъезда сидел Цапля, задрав ногу на ногу. Я хотел сделать вид, что не заметил
Я неохотно подошел к скамье.
– Час почти жду, – недовольно сморщил веснушчатое лицо Цапля. – Идем. Колобок с Сергуном дожидаются в лесу на нашем месте.
– Ладно. Только портфель домой заброшу.
В лесу, за пустырем, на небольшой квадратной поляне под могучей мохнатой сосной возвышался кое-как сколоченный трон, сооруженный из разбитой давеча скамьи. На нем с чувством собственной значительности, выпятив нижнюю челюсть, восседал главарь вагантов Колобок. Рядом на пеньке пристроился Сергун.
– Наконец-то! Хэлло, Джонни! – расплылся Колобок в улыбке. – Как наш стратегический план? Ты должен был обыграть нескольких главных мушкетеров, чтобы они попали к тебе в зависимость. Как? Удалось?
– Нет, – я опустил глаза. – Ничего не вышло. Они не такие. Даже играть не стали.
– Вот-вот! Я же говорил – чистоплюи! – с праведным негодованием воскликнул Колобок, взбрыкнув своими короткими ножками. – А поднажать ты на них не пробовал?
– И не пытался. Бесполезно. К тому же, принят я в мушкетеры с испытательным сроком. В любой момент могут вышибить. И так, наверно, уже заподозрили.
– Худо, Джонни! Может, тебе уйти от них? Чего зря время терять?
– Я не теряю. Там ведь не скучные собрания, а настоящие спортивные занятия.
– Ага! Может, тебе с ними интереснее, чем с нами?! – язвительно спросил Цапля, впившись в меня своими бесцветными водянистыми глазами.
– Что вы! Нет! – испуганно солгал я, опять посетовав про себя, что у меня не длинные волосы. – Нельзя же бросать начатое! Правда, вряд ли что выгорит. Меня, наверно, уже расшифровали.
– Молодец! – вступился за меня Колобок. – Мы ведь из тех, кто не отступает. А насчет «расшифровали» не дрейфь. Сделаем вот что: завтра, когда ты будешь в красном уголке, прогуляемся под окнами, позлим отрядников. Они раскричатся, естественно, и ты тоже не скупись на колкости. Усек?
– Да, – я полуулыбнулся. – Уж я не поскуплюсь!
– Идея так себе, – вставил Сергун. – Но может сойти.
Он завидовал главной роли Колобка во всех начинаниях и в меру сил своих подрывал авторитет вождя вагантов – если было возможно сделать это, не слишком обращая на себя внимание.
– Все великое – просто! – отмахнулся Колобок.
– Но не все простое – великое! – съязвил Сергун и тут же осекся, поняв, что пересолил.
Круглое лицо вождя налилось злобой, став сразу похожим на подрумяненное кулинарное изделие, от которого он и получил свое аппетитное прозвище. Назревал скандал, а то и драка, но я утихомирил Колобка, переведя разговор на школьный спектакль. Ребята посмеялись над иезуитством Лешки-драматурга. Высоко оценили его приверженность чистому искусству показухи и разошлись по домам уже в сумерках.