Братья Карамазовы 3 том Книга 1
Шрифт:
Он был музыкант, скрипач, сын разорившегося помещика, окончивший консерваторию в Париже и вернувшийся в Россию. Звали его Трухачевский. (Позднышев и теперь не мог говорить о нем без ненависти: влажные глаза, красные улыбающиеся губы, нафиксатуаренные усики, лицо пошло-хорошенькое, а в манерах деланная веселость, говорил все больше намеками, отрывками.) Трухачевский, приехав в Москву, зашел к Позднышеву, тот представил его своей жене, тотчас же зашел разговор о музыке, он предложил ей играть с ней, она обрадовалась, а Позднышев сделал вид, что обрадовался, чтобы не подумали, что он ревнует. Потом Трухачевский приехал со скрипкой, они играли, жена казалась заинтересованной одной музыкой, но Позднышев вдруг увидел (или ему почудилось, что он увидел), как зверь, сидящий в них обоих, спросил: “Можно?” – и ответил: “Можно”. У Трухачевского не было сомнений, что эта
Вскоре был устроен званый обед, скучный, притворный. Довольно скоро началась музыка, играли Крейцерову сонату Бетховена, жена на фортепьяно, Трухачевский на скрипке. Страшная вещь эта соната, страшная вещь музыка, думал Позднышев. И это страшное средство в руках у кого угодно. Разве можно Крейцерову сонату играть в гостиной? Сыграть, похлопать, съесть мороженое? Услышать ее и жить как прежде, не совершая те важные поступки, на которые настроила музыка? Это страшно, разрушительно. Но Позднышев впервые с искренним чувством пожал Трухачевскому руку и благодарил за удовольствие.
Вечер кончился благополучно, все разъехались. А еще через два дня Позднышев уехал в уезд в самом хорошем настроении, дел была пропасть. Но однажды ночью, в постели, Позднышев проснулся с “грязной” мыслью о ней и о Трухачевском. Ужас и злоба стиснули его сердце. Как это может быть? А как может этого не быть, если он сам на ней ради этого и женился, а теперь того же от нее хочет другой человек. Тот человек здоровый, неженатый, “между ними связь музыки – самой утонченной похоти чувств”. Что может удержать их? Ничто. Он не заснул всю ночь, в пять часов встал, разбудил сторожа, послал за лошадьми, в восемь сел в тарантас и поехал. Ехать надо было тридцать пять верст на лошадях и восемь часов на поезде, ожидание было ужасно. Чего он хотел? Он хотел, чтобы его жена не желала того, чего она желала и даже должна была желать. Как в бреду он подъехал к своему крыльцу, был первый час ночи, в окнах еще горел свет. Он спросил лакея, кто в доме. Услышав, что Трухачевский, Позднышев чуть не зарыдал, но дьявол тут же подсказал ему: не сентиментальничай, они разойдутся, не будет улик… Было тихо, дети спали, лакея Позднышев отправил на вокзал за вещами и запер за ним дверь. Он снял сапоги и, оставшись в чулках, взял со стены кривой дамасский кинжал, ни разу не употреблявшийся и страшно острый. Мягко ступая, пошел туда, резко распахнул дверь. Он навсегда запомнил выражение их лиц, это было выражение ужаса. Позднышев бросился на Трухачевского, но на руке его повисла внезапная тяжесть – жена, Позднышев подумал, что смешно было бы догонять в одних чулках любовника жены, он не хотел быть смешон и ударил жену кинжалом в левый бок и тут же вытащил его, желая как бы поправить и остановить сделанное. “Няня, он меня убил!” – из-под корсета хлынула кровь. «Добился своего…» – и сквозь физические страдания и близость смерти выразилась ее знакомая животная ненависть (о том же, что было главным для него, об измене, она не считала нужным говорить). Только позже, увидев ее в гробу, он стал понимать, что сделал, что он убил ее, что она была живая, теплая, а стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя. Он провел одиннадцать месяцев в тюрьме в ожидании суда, был оправдан. Детей забрала его свояченица».
Иван Федорович откинулся на спинку стула, положив на стол последний листок повести, свечи в канделябрах почти догорели. Он потер глаза и подумал: «Ах ты, женский вопрос, сколько уже лет прошло, а он все там же – на повестке дня. А ведь у меня история в чем-то совпадает с этим произведением, нет, конечно, все не то, но основная мысль все та же: есть люди, которые позволяют их любить, а есть люди, которые любят до отчаяния.
И в цифрах граф Толстой перебрал, и сильно, хотя никто не говорит, что эта тема, поднятая в повести, неактуальна для сегодняшнего дня, напротив, она будет еще долго актуальна, пока круг обеспеченных людей не уверует всем сердцем во Христа и не будет исполнять, что Им завещано. А утратим окончательно веру, национальные традиции, и пропадем как единый и неделимый русский народ, потому что оно все есть фундамент, на котором покоится здание государства Российского и его национальная идентификация. Разобщенность тогда войдет в наши души, и все, пропал такой народ, как единое целое самоопределение, растворился в других более сильных – жизнелюбивых народах. Если посмотреть на жидов, они веру свою не теряют, уж сколько столетий прошло, потому и сплоченное их общество, хоть и административной единицы у них своей нет, но надежда в них зыблется, что когда-нибудь наступит время и они вернутся на Святую землю и образуют свое государство».
И уже ложась в постель, Иван Федорович мельком подумал: «А старичок-то не промахнулся, точно в цель попал, угадал-таки, что разговор наш с ним о семье пойдет».
Дневник Николая II: Мороз держался на 16°, при этом дул ветер. Завтракали Ольга и Петя (деж.). После доклада Танеева погулял. В 4 1/4 поехал с ними в Гатчину. Сидел у мамa с самого чая до 8 ч. Аликс приехала к обеду. В 10 1/2 вернулись в Царское.
ПЕРЕПИСКА
Обуреваемый мыслями о только что прочитанной повести, Иван Федорович заснул поздно, а встал рано и, только умывшись, сразу сел за стол и вскрыл второй пакет. Из него достал два десятка страниц типографского текста и принялся читать:
Л.Н. Толстой
К духовенству
I
Кто бы вы ни были: папы, кардиналы, епископы, суперинтенденты, священники, пасторы, каких бы то ни было церковных исповеданий, оставьте на время свою уверенность в том, что вы, именно вы, единые истинные ученики Христа Бога, призванные проповедывать его единое истинное учение, а вспомните о том, что вы, прежде чем быть папами, кардиналами, епископами, суперинтендентами и т.п., – прежде всего люди, т.е. по вашему же учению существа, посланные в мир Богом для исполнения его закона; вспомните это и подумайте о том, что вы делаете. Вся ваша жизнь посвящена тому, чтобы проповедывать, поддерживать и распространять среди людей учение, по вашим словам, открытое вам самим Богом и потому единое истинное и спасительное.
В чем же состоит это проповедуемое вами единое, истинное и спасительное учение? К какому бы из так называемых христианских исповеданий – католическому, православному, лютеранскому, англиканскому – вы ни принадлежали, учение ваше признается вами вполне точно выраженным в символе веры, установленном на Никейском соборе 1600 лет назад. Положения же этого символа, следующие:
Первое: Есть Бог Отец (первое лицо троицы), сотворивший небо и землю и всех ангелов, живущих на небе.
Второе: Есть единый сын Бога Отца, не сотворенный, но рожденный (второе лицо троицы). Через этого сына сотворен мир.
Третье: Сын этот для спасения людей от греха и смерти, которыми они были все наказаны за неповиновение их праотца Адама, сошел на землю, воплотился от Духа Святого и Марии девы и стал человеком.
Четвертое: Сын этот был распят за грех людей.
Пятое: Он страдал и был погребен, и воскрес в третий день, как это было предсказано в еврейских книгах.
Шестое: Войдя в небо, сын этот воссел по правую сторону Отца.
Седьмое: Этот сын Божий в свое время придет еще раз на землю судить живых и мертвых.
Восьмое: Есть Святой Дух (третье лицо троицы), который равен Отцу и говорил через пророков.
Девятое (для некоторых, самых распространенных исповеданий): Есть единая, святая, непогрешимая церковь (или, точнее, единой, святой и непогрешимой признается та церковь, к которой принадлежит исповедующий). Церковь эта состоит из всех верующих в эту церковь живых и умерших.
Десятое (тоже для некоторых, самых распространенных исповеданий): Существует таинство крещения, посредством которого крещаемому сообщается сила Святого Духа.
Одиннадцатое: При втором пришествии Христа души умерших соединятся со своими телами, и тела эти будут бессмертны; и
Двенадцатое: После второго пришествия настанет вечная жизнь праведников в раю, и вечная жизнь грешников в адских мучениях.
Не говоря о проповедуемых некоторыми из вас самых распространенных верованиях – католическом и православном – в святых и в благодетельность поклонения телесным остаткам этих святых и их изображениям, так же как изображениям Христа, Богородицы, – в этих 12 пунктах состоят основные положения той истины, которая для спасения людей, как вы говорите, открыта вам самим Богом. Некоторые из вас проповедуют эти положения прямо так, как они выражены, другие стараются придать им иносказательный, более или менее согласный с современным знанием и здравым рассудком, смысл, но все вы одинаково не можете не признать и признаете эти положения точным выражением той единой истины, которая открыта вам самим Богом и которую вы, для их блага, проповедуете людям.