Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2
Шрифт:
И как? Что же, вы беретесь стать мерилом справедливости и всевидящем оком души человеческой и его тайных помыслов?
А не надо быть никаким мерилом и душу человеческую ведать. Законы надо непреложные установить и неотвратимость наказания, а также сюда психиатрию притянуть и все. Человек в страхе перед психологией и психиатрией, сам во всем сознается, а мы его помилуем и вот у него и будет вера в нашу высокую справедливость. Вы вот о семье печалуетесь, а я вам скажу, вот что, во
Это как же?
Просто: пролетарий всех стран объединяйтесь. Нужно единство рабоче-крестьянского класса. Всего мира. Понимаете, масштаб задачи?
С трудом. Я только о русском народе думаю.
Эка вы, я вам скажу, однобокий. Нет русского народа, нет французов, нет поляков и немцев. Есть один народ, живущий на земле, одно государство под диктатурой пролетариата. Понятно?
Ну вы махнули. Бог создал многообразие, а вы все хотите под одну резьбу всех загнать. Не получится так.
Опять вы Бога вспомнили. Его нет. Если Бог для вас есть, то никакая революция у вас не получится, а мы только понапрасну средства свои на вас потратим. Тогда уж лучше сразу отказную пишите, и мы покинем вас.
Почему не получится, я готов все силы приложить чтобы свергнуть душегубца для воссияния счастья русского народа.
Не получится, потому что ваш Бог сказал не убий, а революции бескровные не бывают.
Я перед вашим приходом как раз на сей счет думал и пришел к мысли, что если и придется кровь пролить, то наши детушки перед Христом нас отмолят, ибо для их благополучия мы на сей грех пошли. Так что все у нас получится.
Дудки, это вы такой мыслью вооружились, а интеллигенция о нравственности вспомнит и не пойдет с вами, а мы говорим: все что полезно человеку то и нравственно, нет греха, есть только вред, который приносит человеку страдания и не удобство, делай на пользу себе и будешь счастлив, не жди будущего облегчения, а бери сейчас, потребляй и получай удовольствие от жизни, потому что потом его не будет. Другими словами, все во имя человека и все на его благо.
И какую же мне мысль взять чтобы народ за мной пошел и революцию учинил?
Вот ведь вы какой непонятливый. Я вам уже сколько времени об одном и том же говорю, а вы все не воспримите. Нужно жить реальным миром, а не вымышленным. То, что видишь, ощущаешь и слышишь, то и есть, а то, что ты сам себе для утешения своего на придумывал, на измыслил того нет и быть не может. Потому призываю ваш разум: очиститесь от вековечного бреда человечества и живите для своего счастья. Понятна мысль?
И как?
Что как?
Жить как, когда смертью по вашему утверждению все закончится.
Смерть. Что ж человек смертен это надо признать, но если получить максимум удовольствий в жизни, то она не так кажется печальной, в конце концов под конец жизни человек просто устает жить и смерти желает уже как избавления. Так что проживите по полной и смерть для вас станет приятным отдохновением. Сегодня важен не покойник а сколько стоит его гроб, для эстетического удовлетворения глаз собравшихся. Оставьте о себе хорошую память, это и будет вашим успокоением.
А как же душа? Она как? Она бессмертна.
Душа. Хм. Я вот вам что скажу. Нет никакой души, а есть психоэмоционально умственное состояние, которое понимается человеком под определением душа.
Но мое Я куда вы денете?
Никуда. Это код вашего сознания и все.
Любовь, все спасет.
Любовь?! – сказал Азеф и встал, потому что услышал, как в дверь постучали. – Я сейчас, – сказал он и пошел открывать.
Прощай Париж, ты растаял словно сон, пора в Женеву, – с порога сказала Ева Александровна.
Завеса сброшена: ни новых увлечений,
Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди;
Покой оправданных и сбывшихся сомнений,
Мгла безнадежности в измученной груди…
Как мало прожито – как много пережито!
Надежды светлые, и юность, и любовь…
И все оплакано… осмеяно… забыто,
Погребено – и не воскреснет вновь!
Я в братство веровал, но в черный день невзгоды
Не мог я отличить собратьев от врагов;
Я жаждал для людей познанья и свободы, –
А мир – всё тот же мир бессмысленных рабов;
На грозный бой со злом мечтал я встать сурово
Огнем и правдою карающих речей, –
И в храме истины – в священном храме слова,
Я слышу оргию крикливых торгашей!
Любовь на миг… любовь – забава от безделья,
Любовь – не жар души, а только жар в крови,
Любовь – больной кошмар, тяжелый чад похмелья –
Нет, мне не жаль ее, промчавшейся любви!..
Я не о ней мечтал бессонными ночами,
И не она тогда явилась предо мной,
Вся – мысль, вся – красота, увитая цветами,
С улыбкой девственной и девственной душой!..
Бедна, как нищая, и как рабыня лжива,
В лохмотья яркие пестро наряжена –
Жизнь только издали нарядна и красива,
И только издали влечет к себе она.
Но чуть вглядишься ты, чуть встанет пред тобою
Она лицом к лицу – и ты поймешь обман
Ее величия, под ветхой мишурою,
И красоты ее – под маскою румян.
Семен Надсон (1882 г.)
ЧАСТЬ II