Братья Маджере
Шрифт:
— Если ты вспомнишь, где взял ожерелье, пожалуйста, сажи нам, — прошептал вкрадчивый голос, когда кендер проходил мимо него.
Когда Ирвин повернулся, что бы ответить, то обнаружил, что мужчины ушли.
Оставшись один, Рейстлин был полностью захвачен кашлем. Его легкие отказывались вдыхать воздух. Он почувствовал, что начинает терять сознание. Его голова чуть качнулась, когда он глянул в бокал с остатками лекарства. Трава осела на дно. Протянув костлявую руку, он ухватил проходящую мимо официантку.
— Горячей воды! — он задыхался. Мегги уставилась на руку, сжимающую ее передник, рука была цвета золота и тонкая, как смерть.
— Вам плохо, сер? Чем я могу помочь?
— Воды! — прохрипел Рейстлин.
Перепуганная женщина помчалась, что бы выполнить заказ. Рейстлин резко наклонился, его голова упала на руки. Пятнышки света перед его глазами, такие как когда-то он видел на представлении иллюзиониста, танцевали, прыгали, искрились, изменяли цвет, вид и форму, не зависимо от его желания чувствовать себя хорошо. Он думал о том, как часто он хотел чтобы все было хорошо, что бы все изменилось по его желанию. И еще думал о том, сколько раз он бывал разочарован.
Почему ему не дано физической силы, которая бы соответствовала его уму? Почему он не был красавцем и победителем, заставляющим людей любить себя? Почему он должен жертвовать многим, ради малого?
«Это мало сейчас, — сказал себе Рейстлин. — но я извлеку больше пользы. Когда наступит время. Пар-Салиан обещал, что моя сила когда-нибудь спасет мир». Он рылся в мешочке с травами. Кто знал, что могло вылечить его? Но считал, что тогда он чувствовал бы себя сильнее. Его слабые руки не повиновались ему, и Рейстлин понял, что нуждается в помощи Карамона.
«Я не нуждаюсь в нем», подумал волшебник с унылым вызовом. Огни в комнате слились с темнотой, окутывающей его зрение. Слушая себя, он понимал, как ребячески это звучало. Его губы искривились в ожесточенной улыбке. Очень хорошо, я нуждаюсь в нем сейчас. Но наступит время, когда больше не буду!
Официантка принесла ему кувшин, желая уйти и одновременно остаться. Мегги не понравился маг с золотой кожей, посохом волшебника и ужасающими глазами, которые вынимали душу. Он не понравился ей и, все же, она была очарована им. Он был настолько хил, настолько слаб, но в то же время, каким — то образом силен.
— Я налью вам воду, сер, — шепотом спросила она.
Задыхаясь, почти не способный поднять голову, Рейстлин кивнул и сжал бокал двумя руками. Он медленно пил, его язык онемел от недостатка чувствительности, вызванной слабостью. Допив бокал, он глубоко и ровно вздохнул. Маг прислонился к стене таверны, и его глаза закрылись для мира.
По возвращении, Карамон нашел его в таком виде. Карамон тихо скользнул к скамье, думая, что его брат спит.
— Карамон?- спросил Рейстлин, не открывая глаз.
— Да, это я. Ты не хочешь подняться наверх? — слова были произнесены воином невнятно, от его дыхания исходил тяжелый запах ликера.
— Через минуту. Так какая дорога ведет в Мереклар?
— Северная. Нам на север.
— Север. Не открывая, глаз Рейстлин видел, как белый луч, направленный на север, манил, управляя им. Пронзал его. Рейстлин помнил это сияние, напугавшее его — оно снилось ему много раз раньше — но он так и не смог заставить себя пробудиться. Кто-то в нем, более сильный, чем его собственная воля, требовал, чтоб он сдался. Молодой маг поднялся с постели, подошел к двери, постоял, открыл дверь, затем закрыл и вошел в серый туман, окутывающий прихожую гостиницы. Оглянувшись, он не увидел Карамона, но раньше видел, что Карамон мирно дышал во сне. Маг ступил на лестницу, которая вела вниз, к главному залу. В его руке был посох волшебника, хотя он не помнил, как брал его.
Ему был нужен свет. Дорога была ужасно темной, если б не белый луч, плавно текший под его ногами, и крепко соединявший его золотой нитью с тем, другим.
— Ширак, — шепнул он. Луч вел Рейстлина, направляя его шаги. Он блуждал по прихожей и коридорам гостиницы, и другим помещениям, окутанным серым туманом, в которых двигалась и клубилась невидимая жизнь. Впереди был тот, кого он искал, тот кто знал ответы на многие из его вопросов, знал о возрождении и разрушении. Фантастические крылатые животные — красные, черные, зеленые, синие летели поперек дороги в свете посоха, пробужденные его воображением. Животные пристально глядели на него голодными глазами, полными ненависти. Они желали уничтожить его, но не могли. Не сейчас, не в этот день.
Рейстлин вошел в комнату. Все четыре стены были твердыми, но потолок и пол просвечивали. Небольшой столик стоял перед ним. Он взял один из двух стаканов, стоящих на нем и осушил его. Жидкость принесла прохладу и успокаивающий дух привкус плодов. Он ждал, когда прибудет другой.
Смутно видимая и смутно узнаваемая темная фигура, одетая в длинные черные одежды, появилась перед ним.
— Кто ты? — спросил Рейстлин. Его голос звучал странно. Он не узнавал свой собственный голос. Он видел золотую нить, протянувшуюся между ними.
— Ну конечно. Ты не помнишь? — спросил тот.
— Цена? — спросил Рейстлин, как он всегда спрашивал.
— Ты уже заплатил часть. Остальное заплатишь позже, — ответил другой, так как он всегда отвечал. Но на этот раз все было одно различие. Беседа не закончилась. Комната не исчезла. И Рейстлин смог задать еще один вопрос, ранее запрещенный.
— И моя награда?
— Следуй за лучом, как остальные.
— Остальные?
— За тобой наблюдают даже сейчас.
— Кто может видеть меня здесь?
— Человек, но в тоже время не человек.
— Он желает мне добра или зла?
— Это зависит от того, что ты желаешь ему.
Рейстлин покинул стены комнаты без пола и потолка. Животные летели прочь с его пути. Луч вел его назад к гостинице и безопасной постели. Золотая нить текла назад, мерцая и растворяясь в темноте.
Мереклар стоял окруженный тремя огромными каменными стенами, тридцать футов высотой каждая. Камень был чист и незапятнан, без швов, трещин и отверстий. На белых каменных стенах с внешней стороны были выгравированы символы, знаки и картины, изображающие разные эпохи мира. Некоторые легенды были легко узнаваемы — Серая Драгоценность Гаргата, молот Хараса, Легенда о Хуме и Серебряной Драконице. Другие были потеряны в памяти людей, эльфов и гномов. Все они были изображены очень искусно и ни один не мог соперничать с остальными. Когда рисунки закончились, на стене еще оставалось пустое место, как будто ждущее возвращения мастеров, способных изваять новые истории. Жители Мереклара полагали, что когда внешние стены полностью покроются вязью рисунков, мир умрет и возродится в другом месте.