Братья Маджере
Шрифт:
— Некоторые мистические тексты заявляют, что каждый волшебник был посвящен одной из трех лун, — продолжил Рейстлин. — Доброй, нейтральной и злой — колдовство требовало присутствия всех троих для поддержания равновесия в мире. Некоторые тексты говорят, что маги наложили заклятья, чтобы обыграть в будущем свои божества, надеясь. Что их союз даст им власть, когда настанет время. — Рейстлин пожал плечами. — Маги выбрали игру, но кости в игре бросают боги. Маги умерли, энергия осталась неиспользованной. Тексты говорят, что энергия будет выпущено только, когда Великое Око будет в небесах.
— Великое Око?
— Не прерывай меня, если хочешь узнать продолжение. Фестиваль этого года отличается от других, потому что все три луны, включая черную луну Нуитари, двигаются к редкому соединению. Они формируют Великое Око — сферу красного, серебренного и черного цвета в ночном небе, глядящий на Крин с непостижимыми намерениями.
Рейстлин сделал паузу, пристально глядя на брата своими золотыми глазами со зрачками песочных часов.
— Это произошло лишь однажды в истории мира — в течение Катаклизма.
Карамон покачал головой.
— Праздник Ока бывает каждый год. Ты никогда не болел прежде. За исключением того раза.
— Согласно моим книгам, в ту фестивальную ночь у меня была такая же странная болезнь, потому что две луны Солинари и Лунитари находились в конвергенции. Такое происходит более часто, но все же не очень. В этом году, согласно тому, что я прочитал, такое соединение повторяется вновь. Мои дальнейшие вычисления подтвердили, что черная луна древней забытой богини Такхизис, Королевы Тьмы — соединяется с ними, образуя Великое Око. То, что я чувствовал много лет назад, было началом сбора силы, которая прольется в течение этого фестиваля. Многое объясняется, — добавил он, думая о белом луче и понимая теперь, почему он смог его увидеть.
— Возможно тебе, но не мне, — фыркнул Карамон, зевая. Он тревожно посмотрел на брата. — Эта болезнь может случиться снова?
Но Рейстлин, погруженный в размышления, не ответил.
Ирвин шел обратно мимо череды кирпичных домов по улице, ведущей от южных ворот.
— Определенно всем нравиться это ожерелье, — сказал он себе гордо. — Я доволен, что нашел его. Черт возьми, я устал. Быть великим воином и целоваться с девушками действительно забирает много сил у парня.
Ирвин вернулся к Бренсток-Холу и с восхищением увидел, что на улице были раскидано множество игровых фигурок и кубиков для игры в кости. Он собрал их все и рассовал по карманам брюк, спрашивая себя, откуда они тут взялись. Большой и недружелюбный слуга все еще охранял вход в гостиницу. Кендер любезно позволил ему отдыхать и прошел за гостиницу, где залез на решетку и поднялся в окно.
— Я только зайду и расскажу Карамону о моем приключении, сказал он, подходя к двери близнецов и громко постучав в нее.
Сонный Карамон бросился открывать двери.
— Ты! — посмотрел он с негодованием на кендера. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?
— Нет! — бодро ответил Ирвин. — Но если ты хочешь, я могу узнать. В зале есть часы. Я… — рот кендера остался открытым. Он смотрел.
— Посох Рейстлина!
— Да. Ну и что?
— Но он был… Я подразумеваю, что я пробовал… Это только…
— Увидимся утром, Ирвин! — прорычал Карамон, захлопывая дверь, и чуть не прищемив любознательный нос кендера.
— Как замечательно! Он должно быть вернулся сам! Однако, — добавил Ирвин, — он должен был сказать мне об этом раньше, прежде, чем я попал в неприятности, отправившись на поиски.
Зевая, он решил пойти в свою комнату, но не мог вспомнить, где она была. Он прокрался вниз, в темный обеденный зал, раскрыл свою сумку и расстелил спальник бод большим обеденным столом.
Женский крик эхом отразился от стен гостиницы, разбудив Карамона. В следующий момент по ступенькам загрохотали шаги, и раздался стук в дверь. Силач быстро обернулся, чтобы посмотреть на Рейстлина, в надежде, что маг не пробудится от своей дремоты. Мускулы на лице брата дергались, он беспокойно ворочался в своем сне.
Карамон вскочил на ноги, усталость уже покинула его мышцы, и промаршировал к двери.
Рывком открыв ее, он столкнулся с владельцем, которого мельком видел вчера вечером.
— Остановите этот разбой, — шепотом сказал Карамон. — Мой брат болен.
— Пожалуйста, уважаемый сер! Я знаю, что вы важные люди, друзья члена Совета, но вы должны помочь мне! Ваш друг нападает на моих посетителей!
— Мой друг, — воин осмотрел комнату, пытаясь вспомнить, не забыл ли он кого. Ответ пришел. — Ирвин! — простонал он.
— Пожалуйста, сер, пожалуйста! — владелец гостиницы повис на руке Карамона, пытаясь вытащить того за дверь.
Воин застыл и посмотрел прямо в глаза владельцу
— Не позволяйте ничего, что могло бы потревожить моего брата! — он держал толстый палец перед носом хозяина для значительности.
— Конечно, нет, — ответил владелец, тяжело сглатывая. Теперь, пожалуйста, верните разум вашему другу, сер.
— Разум? Кендеру? Это что — то новенькое! — пробормотал он на одном дыхании, мягко прикрывая дверь.
Карамон вошел в зал, и глаза его расширились в недоумении. Ирвин стоял на маленьком дубовом столе в углу обеденного зала, угрожая персоналу гостиницы хупаком в его руке. Что — то белое было на его голове.
Один из поваров, большой полный человек, размахивал огромным мясницким ножом.
— Я обрублю твои уши! — угрожал он, придвигаясь к кендеру.
— Выколи тогда и мои глаза! — насмехался кендер. — Тогда я не буду видеть твое уродливое лицо! — Хлоп! Хупак взлетел и хлопнул человека по носу.
— Давайте! Кто следующий! Я могучий воин — Ирвин Волосетка! — он описал хупаком широкую дугу, поскольку остальные попытались приблизиться. — Уважаемый мужчинами! И любимый женщинами!
Вздыхая, Карамон подошел. Увидев друга, Ирвин предупредил. — Отойди от меня подальше. Во мне дух великого кендера — берсеркера, который не появлялся на Крине давным-давно.
Карамон перехватил палку, которая по дуге неслась к его голове, дерево с громким звуком ударило его по ладони. Этот звук заставил многих в комнате вздрогнуть от сочувствия.