Братья по крови. Книга первая
Шрифт:
Но и её поведение в последнее время меня не очень радует. Похоже, что пришло время с ней серьёзно поговорить…
Глава 25
Глава двадцать пятая.
Любовь-морковь и прочие неприятности.
Ночь 18 июня. 1974 год.
Москва. Новогиреево.
— Анюта! Мне надо с тобой очень серьёзно поговорить.
— О чём?
— О твоём поведении.
— А что с ним не так?
— Всё не так. Когда я тебя впервые встретил там, в больнице, на лестнице…
— Я не знаю.
— Зато я знаю. Ты была одна против всего мира. И ты была смелой. Ты могла грустить, но ты держалась… А теперь ты расслабилась. Что случилось?
— Ты случился…
— Я это так и понял. И что мне теперь делать с этим?
— Только не бросай меня!
— А ты будешь плакать, капризничать и вести себя, как маленькая избалованная девочка? Нет. Этого не будет. Мне нужна боевая подруга. Та, кто сможет перевязать мне раны под пулями в бою. Та, что будет мне подавать патроны, когда я буду стрелять. А не та, которая будет распускать нюни по любому поводу.
Появилось ощущение, что слёзы у неё высохли мгновенно, а карие глаза девочки сверкнули таким огненным взглядом, что я испугался, не переборщил ли я.
— Я не знаю, что со мной творится? — спокойно проговорила Аня. — С тех пор, как появился ты, я думала только о тебе. И мне было очень хорошо рядом с тобой. Мне казалось, что ты заслонишь меня от любого зла, от всех бед этого мира. И ты прав. Я расслабилась. Раньше я никогда такой не была. Даже когда я сломала руку, я больше переживала, что подвела маму. А сейчас откуда-то изнутри меня наружу вылезла маленькая девчонка, которая всё это время пряталась там внутри меня… Больше ты её не увидишь!
— Ты убьёшь её?
— Нет. Я просто спрячу её так глубоко, чтобы никто и никогда её больше не видел.
— Я не этого хотел от тебя.
— А чего ты хотел?
— Я просто хотел, чтобы ты не показывала её никому другому, кроме меня.
— А мама? Она тоже знает меня такой.
— И мама конечно тоже имеет право знать, какая ты на самом деле.
— Я не такая. Это…
— Я знаю… Мне очень хочется, чтобы ты улыбалась. И я буду стараться, чтобы ты улыбалась чаще. Но и ты постарайся быть сильной! Если ты научишься сдерживать удары судьбы без слёз, крепко сжав зубы, то и судьба к тебе будет не так жестока…
— А ты?
— А я буду рядом. И всегда приду на помощь, если она тебе понадобится. Где бы я не был, и как бы далеко я не был от тебя, но я буду стремиться к тебе на помощь. А ты должна верить, что всё будет хорошо. А плакать не надо. Тебя это не красит. Хочешь, я сейчас принесу тебе зеркало?
— Нет. Я знаю, что я сейчас страшная.
— Вовсе ты не страшная. Я же тебя не боюсь.
Робкая улыбка появилась на её лице.
— Вот видишь? Улыбайся! Одна твоя улыбка сможет больше сделать, чем тысяча слезинок. И даже когда тебе будет плохо, а кругом будут враги, улыбнись им в лицо, и они ужаснутся.
— У меня что? Ужасная улыбка?
— Их испугает то, что ты их не боишься.
— Саша! А можно, когда мне будет очень плохо, я приду к тебе и буду плакать у тебя на груди.
— Можно. Но постарайся сделать так, чтобы больше этого никто не видел.
— Я не понимаю, что со мной творится, но мне кажется, что я очень-очень тебя люблю!
Она сказала это, а потом, как будто сама испугалась своих слов и прижалась ко мне.
Я погладил её по голове.
— Я тоже тебя люблю! Но давай мы не будем об этом пока говорить. Я обещал твоей маме, что мы не будем торопиться, а подождём того времени, когда любить друг друга нам никто не запретит.
— Правда-правда?
— Правда.
— Я больше не буду плакать.
— А капризничать будешь?
— Я что такая капризная?
— «Мам! Я не хочу спать!» — передразнил я её.
— Но я и правда не хотела спать.
— Я знаю. Просто со стороны твой разговор с мамой выглядел именно так.
— Понятно. То есть теперь мне надо всегда прятаться и притворяться?
— Шекспир сказал: «Весь мир — театр. И люди в нём — актёры!»
— А ты тоже притворяешься?
— А как же? Всё время.
— То есть ты притворялся, когда говорил, что любишь меня?
— А ты разве нет? — решил пошутить я, но Аня всё восприняла серьёзно.
— Нет. С тобой я не притворяюсь.
— Вот и я с тобой тоже не притворяюсь. А другие будут видеть меня таким, каким я хочу, чтобы меня видели.
— Научишь меня?
— Чему?
— Всему, что ты умеешь?
— Ты хочешь научиться драться и стрелять?
— Я хочу научиться защищать себя. А ты и стрелять умеешь?
— Я постараюсь научить тебя всему, что сам умею. Но тебе придётся заниматься физкультурой. Потому что тело должно быть сильный и гибким.
— Фи… Нашёл чем удивить. Я только последний год ничем не занималась, кроме как в школе на физкультуре. А раньше занималась спортивной гимнастикой.
— А почему перестала?
— Ты думаешь, что это у меня в первый раз? — она показала мне свою загипсованную руку.
— Ясно. Когда тебе уже гипс снимут?
— Сказали, что в конце этой недели. Но потом нужна будет тугая повязка и руку беречь надо.
— Будешь в море плавать, рука быстро в норму придёт…
— Я плохо умею плавать.
— Ничего. Я тебя научу. Главное, не бояться воды.
— Я с тобой ничего не боюсь.
— Вот и хорошо. Мы договорились?
— О чём?
— О том, что ты больше не будешь плакать без серьёзного повода.
— Договорились.
— А теперь иди спать!
— Но я…
— И не спорь… Завтра будет новый день.
* * *
Мне всё-таки удалось отправить спать маленькую егозу. Я погасил на кухне свет и ушёл к себе в комнату. Но сна уже не было ни в одном глазу. Я лежал и тупо пялился в темноту. А все мысли мои были о той ситуации, в которой я оказался. Причём оказался исключительно по своей инициативе. Да. Мне нравилась эта девочка. И мне нравится заботиться о ней и даже баловать её подарками и обновками. Такое несколько эгоистичное чувство. Мне нравился я сам, такой весь хороший, который хотя бы одному человеку мог устроить некое свидание со сказкой. Шедрый, смелый, надёжный…