Братья Райт
Шрифт:
— Я думаю, мы должны поздравить самих себя с тем большим успехом, какого добились в своих опытах бр. Райт в Соединенных штатах, — сказал Максим. — Эти опыты доказывают самым наглядным образом, что летание по воздуху возможно и что единственный шанс на успех имеют летательные машины тяжелее воздуха. Теперь уже нельзя говорить, что летательные машины невозможны. Наконец создана летательная машина, которая действительно поднимается и летает по воздуху со скоростью около 40 миль в час и без помощи баллона с газом. Эта машина означает новую эпоху в науке воздухоплавания. Первая летательная машина появилась, и, нравится ли это нам или нет, она останется.
Изобретателя скорострельной автоматической пушки Максима в первую голову интересовало военное значение нового изобретения, и здесь Максим действительно оказался пророком грядущей империалистической «цивилизованной», как он ее называет, войны.
— Нельзя недооценивать тех изменений, которые произойдут в ближайшие 10 лет в способах ведения цивилизованной войны. Летательная
Хайрем Максим оказался прав. Империалистическая Франция, действительно первая из всех «цивилизованных» наций, обратила должное внимание на авиацию и раньше других использовала ее для своей армии. Тем не менее к предостерегающему призыву Максима, обращенному ко всем «цивилизованным нациям», не осталось глухо и британское военное министерство, отправившее своего агента в Дэйтон следить за секретными переговорами «друзей за каналом».
Собственно о самом аэроплане бр. Райт и о их достижениях в докладе Максима говорилось очень мало, а больше по поводу них. Так Максим указывает на то огромное значение, какое имел для авиации прогресс в строительстве двигателей внутреннего сгорания, чем «мы должны быть обязаны нашим друзьям — строителям автомобилей», и затем перешел к собственным опытам.
Свой доклад Максим окончил неожиданно выражением сомнения в большой будущности аэроплана:
— Однако я держусь того мнения, что хотя аэропланный способ и является первым удачным, тем не менее это не единственный способ, и я думаю, мы в недалеком будущем будем иметь машину другой системы, более управляемую и менее опасную, которая будет больше походить на полет птиц. Во всяком случае бр. Райт заслуживают наших самых горячих похвал и поздравлений.
Доклад не вызвал никаких прений. Под аплодисменты собрания была выражена «сердечная благодарность» сэру Хайрему Максиму за тот «удивительный труд», который он совершил в «интересах этой чудесной науки». Председатель майор Бэден-Поуэл, отвечая на выраженное сомнение, сказал, что детали машины бр. Райт неизвестны, но что, «кажется, им действительно удалось подняться и продержаться в воздухе продолжительное время».
— Я сам получил, — сказал он, — письмо от м-ра Октава Шанюта, в котором он хотя и не сообщает подробностей, но пишет, что лично видел некоторые из этих полетов, а мы знаем, как достоверен он в таких своих сообщениях.
В Германии тоже знали об опыте бр. Райт. Еще в 1901 г., после их первых полетов на планере, в «Немецком журнале воздухоплавания» была напечатана статья бр. Райт «Горизонтальное положение во время полета на планере». В 1904 г. в том же журнале был напечатан фотографический снимок полета Орвила на аэроплане. Однако Германия в это время всецело была занята строительством дирижаблей и не обратила должного внимания на возникающую авиацию. Только в 1907 г. в Америку был секретно командирован капитан Гильденбранд, который приезжал в Дэйтон и расспрашивал свидетелей полета, хотя и не сделал никаких конкретных предложений бр. Райт.
Но наибольший интерес вызвали достижения бр. Райт во Франции, где их имя и опыты были хорошо известны членам Аэроклуба благодаря докладам Октава Шанюта. Капитан Фербер, внимательно следивший за работой бр. Райт, первый узнал во Франции о их рекордных полетах. В октябре он получил следующее письмо от бр. Райт:
Капитану Ферберу
Шалэ Мэдон
9 октября 1905 г.
Франция
Мы получили ваше письмо как раз в то время, когда уже приготовились возобновить наши опыты, и полагали поэтому, что сможем вскоре ответить на ваш запрос относительно практического значения нашего аппарата. Однако мы задержались с ответом долее, чем предполагали. Хотя после наших прошлогодних опытов мы и ожидали многого, тем не менее до тех пор, пока мы не совершили полетов более продолжительных, чем 5 мин., мы вряд ли могли считать наш самолет практически пригодным для тех целей, для которых он должен служить в будущем.
Наши опыты за последний месяц показали, что мы в состоянии теперь строить машины, действительно практически пригодные для многих целей, как то: военная разведка и т. д. 3 октября мы пролетели 24535 метров в 25 мин. и 5 сек. Полет был прекращен из-за перегоревшего подшипника в трансмиссии, на котором не было масленки. 4 октября мы покрыли расстояние в 33 456
Несколько последних лет мы отдали всецело усовершенствованию нашего аппарата, и у нас не было времени подумать о том, что мы будем делать с ним после того, как его усовершенствуем. Наше намерение в настоящее время — это предложить его сначала правительствам для военных целей, и если вы думаете, что ваше правительство сможет заинтересоваться, то мы будем рады войти с ним» сношение по этому поводу.
Мы готовы доставлять машины по договору с приемкой только после испытательных полетов на расстояние по крайней мере 40 километров, при условии, что машина сможет поднять механика и запасы горючего, достаточного для полета на 160 километров. Мы охотно заключим также контракты, в которых минимальное расстояние испытательного полета будет более 40 километров, но конечно стоимость машины в таком случае будет выше. Мы готовы также строить машины, поднимающие более чем одного человека. С уважением ваши
Вильбур и Орвил Райт.
Это сухое деловое письмо произвело на капитана Фербера, как он сам рассказывает, ошеломляющее впечатление. Хотя это походило на фантастический рассказ Жюль Верна, тем не менее Фербер, который давно и внимательно следил за работой бр. Райт и предугадывал их близкую победу, вполне поверил их сообщению. Летательная машина наконец изобретена, надо поставить ее, пока о ней не пронюхали другие державы, как можно скорее на службу французской армии. В надвигающейся войне с Германией это будет огромным преимуществом. Так решил капитан Фербер, думая, что этот план нетрудно будет осуществить, но совершенно неожиданно он столкнулся с непреодолимым сопротивлением — глухой стеной всеобщего неверия в изобретение летательной машины. Секретный рапорт об этом, поданный капитаном Фербером по начальству, не произвел никакого впечатления.
— Мне просто не верили, — рассказывает в своей книге Фербер, — и считали даже, что я не совсем в своем уме… Если бы люди действительно полетели, то об этом знали бы все. А как может об этом знать какой-то артиллерийский капитан, если об этом ничего не знают даже американские журналисты, считающиеся лучшими в мире? Не добившись ничего официальным путем через военное начальство, капитан Фербер обратился в Аэроклуб Франции и предложил ему открыть подписку на приобретение изобретения бр. Райт. Сообщение Фербера о том, что двум американцам удалось пролететь на машине тяжелее воздуха 39 километров и продержаться в воздухе 38 мин., вызвало огромную сенсацию в Аэроклубе. Председатель Аэроклуба Аршдикон, сам авиационный изобретатель, предложил сначала послать телеграмму американскому президенту Рузвельту с просьбой о награждении бр. Райт премией в 1 млн. франков. Потом среди членов Аэроклуба возникли споры и сомнения: большинство начало сомневаться в том, что сообщение соответствует действительности. К большому изумлению Фербера Аршдикон тоже выразил сомнение, которое он изложил и опубликовал в журнале «Спорт». Письмо от бр. Райт с сообщением о их полетах было получено кроме Фербера также издателем журнала «Аэрофиль», официального органа Аэроклуба Франции, и опубликовано в журнале «Авто» 30 ноября 1905 г. Между этим последним журналом и «Спортом» возникла целая полемика по поводу бр. Райт. Аршдикон отказался стать во главе общества для покупки аэроплана, и под его влиянием комитет Аэроклуба отказался возглавить подписку о сборе средств.
В конце ноября на воздухоплавательных состязаниях в Париже член Аэроклуба Фрэнк Лам узнал о полетах бр. Райт от члена Воздухоплавательного общества Великобритании Патрика Александра, получившего письмо от Орвила. Сначала Лам не поверил, но потом, по совету Фербера, послал телеграмму в Мэнсфильд, Огайо, своему родственнику Генри Виверу с просьбой съездить в Дэйтон и прозерить сообщение. Полученное в ответ письмо Вивера от 6 декабря было затем в переводе на французский язык публично зачитано Ламом 29 декабря 1905 г. на заседании авиационного комитета Аэроклуба Франции.
«Мой дорогой Лам, — писал Генри Вивер, — первого декабря я находился в Чикаго, остановился в «Большом Тихоокенском отеле» и после утомительного дня рано лег спать. Только что я начал было засыпать, как в моей комнате зазвонил телефон, и мне сообщили, что на мое имя получена телеграмма. Мне ее скоро доставили. Это была загадка: «Проверь, что сделали братья Райт необходимо съездить Дэйтон скорее отвечай каблограммой». Я долго думал над ней и так как дело показалось мне очень важным, то я решил попросить разъяснения у бр. Райт, которые должны были понять ее. Я телеграфировал им и, ожидая ответа не раньше утра, лег спать, но и полученный ответ ничего мне не разъяснил. В отчаянии я телеграфировал снова: «Знаете ли вы Фрэнка Лама из Парижа?» Ответ был: «Да, Лам — французский аэронавт».