Бразилия вчера и сегодня
Шрифт:
Политическая поляризация сил, происшедшая в результате уничтожения «Нового государства», свидетельствовала о совершенно новой исторической ситуации. Партийно-политическая борьба, развернувшаяся в годы расцвета буржуазной демократии, не означала коренных перемен в расстановке классовых сил. Командные высоты по-прежнему занимали эксплуататорские классы, и прежде всего буржуазия. Однако методы ее правления существенно изменились. Установление буржуазной демократии, формирование разветвленной партийно-политической системы, усиление государственного вмешательства в экономику означали значительный шаг вперед в развитии всего бразильского общества, главным итогом 40-х годов явилось завершение длительного этапа становления государственной и партийно-политической системы капиталистической Бразилии. Начало этому этапу положило движение 1930 г., а его окончание было обозначено установлением
Национализм
Центральной осью политической жизни послевоенной Бразилии стала проблема национализма. Это было вызвано неравноправным положением страны в общей системе мирового капиталистического хозяйства. Национализм в условиях Бразилии носил многоликий характер. В основе лежала буржуазная идеология национализма — самая распространенная и влиятельная сила в идейно-политической жизни общества, в своеобразной форме отражающая антиимпериалистическое самосознание значительных слоев народа. В определенном смысле национализм проявлялся в реформистской политике правящей буржуазии, особенно в области развития экономики страны. И, наконец, национализм выступал в течение ряда лет в форме стихийного массового движения популистского образца, которое стремилось защитить национальный суверенитет, ослабить давление иностранного (главным образом, североамериканского) империализма. Широта социального состава националистического массового движения порождала неоднородность политических устремлений различных его участников и даже борьбу между ними. Сочетание прогрессивных и реакционных сторон национализма, его внутренняя противоречивость и ее объективная неизбежность, переплетение антиимпериалистических и классовых факторов — все это придавало идейно-политической борьбе в стране крайне сложный и запутанный характер.
Особенно яркие формы национализм приобрел в 50-х годах. К этому времени режим представительной демократии окончательно упрочился. В стране сложился более или менее устойчивый аппарат конституционного властвования национальной буржуазии. В новой системе трабалистская партия играла роль своеобразной левобуржуазной оппозиции, которая пыталась при опоре на народ и под флагом национализма провести ряд реформ по усовершенствованию капитализма. Если до этого националистические акции Ж. Варгаса встречали часто осторожное или даже враждебное отношение, что вынуждало правительство рисковать или навязывать свои решения «сверху», то теперь большинство окончательно уверовало в то, что националистическая программа — это панацея от всех бед. Патриотические одежды буржуазного экономического национализма обеспечили ему поддержку широких слоев, заинтересованных в ослаблении империалистического диктата.
«Националистическое движение, — справедливо отметил Р. Фако, — берет свое начало в кампаниях 40-х годов в защиту нефти и национальной экономики… За этим последовала длительная борьба, завершившаяся поражением трестов, когда в октябре 1953 г. был создан «Петробраз» (государственная нефтяная компания. — Б. К.). Таким образом, непосредственные истоки националистического движения имеют антиимпериалистическую основу»{138}.
В течение ряда лет оно развивалось стихийно, представляя собой совпадающие по ближайшим целям выступления различных групп и социальных слоев, борющихся против гнета империализма, за проведение аграрной реформы, укрепление государственного сектора, осуществление индустриализации и т. д.
Бразильская буржуазия с помощью идеологии национализма стремилась укрепить свои экономические и политические позиции, а заодно ограничить, притушить классовую борьбу в стране, поставить патриотические устремления масс на службу своим собственным интересам. Довольно отчетливо эту идею сформулировал Жуселино Кубичен (президент Бразилии в 1956–1960 гг.). Идеологи национализма проповедовали идею о том, что для освобождения страны от диктата иностранных монополий следует обеспечить структурную трансформацию капитализма путем усиления экономической роли государства, проведения ряда реформ с целью модернизации сельского хозяйства, налоговой системы, расширения социального законодательства. Главным условием для достижения быстрого прогресса, по их мнению, должна была стать новая «социальная интеграция
Руководящие идеологи бразильского национализма призывали трудящихся отказаться от стачечной борьбы, которая, по их мнению, лишь вносила в массовое националистическое движение ненужные противоречия и трудности. Национализм при этом нередко выдавался за некую надклассовую идеологию. В действительности эта антиимпериалистическая доктрина имела буржуазный характер и представляла в идеологическом отношении немалую опасность для развития революционного рабочего движения. «Каждый националист, — утверждали буржуазные идеологи, — независимо от общественного положения, частной или общественной деятельности, должен ставить превыше всего национальные интересы и бороться в их защиту»{139}.
На определенном этапе такого рода призывы пользовались популярностью. Однако объективные законы капиталистического развития неизбежно вели к обострению классовых противоречий, исключая какую-либо возможность достижения «социального мира», хотя бы и под флагом национализма.
В середине 50-х годов националистическое движение впервые приобрело массовый характер в связи с борьбой за создание «Петробраза». Антиимпериалистические лозунги Ж. Варгаса, его меры по укреплению государственного сектора получили поддержку не только среди мелкой и средней буржуазии, но также среди широких слоев трудящихся. Все более активно выступал против империализма бразильский пролетариат.
Рост массового движения встревожил иностранный империализм и реакционные силы внутри Бразилии. Опасаясь дальнейшего укрепления националистического курса, они начали подготовку к государственному перевороту. В августе 1954 г. политическое положение обострилось до крайности. Президент Варгас оказался перед решающим выбором — либо при опоре на народ развернуть активные антиимпериалистические действия, либо отступить под давлением реакции и отказаться от националистического курса. Он не мог, конечно, пойти на союз с демократическими силами, против которых боролся всю свою жизнь. Однако у него хватило мужества отказаться и от позорного бегства. 24 августа 1954 г. Жетулио Варгас покончил жизнь самоубийством, застрелившись в своем президентском кабинете.
В своем завещании он писал: «После десятилетий господства и ограблений со стороны международных финансово-экономических групп я был выдвинут на пост вождя революции и победил. Я начал дело освобождения и установил режим социальной свободы. Но меня заставили уйти в отставку. С помощью народа я вновь вернулся и возглавил правительство. Однако против режима, гарантирующего права трудящихся, развернулась тайная кампания объединившихся международных и местных групп… Они не хотели, чтобы трудящиеся стали свободными. Они были против того, чтобы народ обрел независимость… Прибыль иностранных компаний достигала 500 % в год… Месяц за месяцем, день за днем, час за часом я боролся, сопротивлялся постоянному и непрекращающемуся давлению, храня молчание, забыв обо всем, полностью отдав себя делу защиты народа, который теперь остается одиноким. Все, что я могу ему дать, это — моя кровь. Если хищные птицы жаждут чьей-то крови, если они хотят продолжать высасывать соки бразильского народа, я предлагаю им в качестве жертвоприношения мою собственную жизнь»{140}.
Завещание-манифест Варгаса, отрывки из которого мы привели, является весьма интересным документом. До сих пор, правда, не выяснено, что написано рукой самого президента, а что дописали за него руководители трабалистской партии Жоао Гуларт, Лоуривал Фонтес, Про-тазио Варгас (брат покойного) и другие лица из ближайшего окружения президента. Не исключено, что текст завещания был кем-то «отредактирован» с целью укрепления престижа трабалистов в националистическом движении. Но главное не в этом, а в самом содержании завещания. Полусмелые намеки по адресу безымянных международных и бразильских финансово-экономических групп сочетаются с назойливыми заверениями в честности самого президента, его любви к народу, его защите трудящихся и т. п. Недвусмысленно подчеркивается, что Варгас по праву стал «вождем революции», «с помощью народа» возвратился в 1950 г. в президентский дворец. И, наконец, главное в завещании — это идея о том, что в будущем идеи Варгаса, его «кровь», «душа» должны остаться знаменем националистического движения. Каждая фраза, каждое слово завещания были продуманы и взвешены, причем общая тональность должна была убедить всех в искренности, честности и самопожертвовании лидера трабалистов.