Breakfast зимой в пять утра
Шрифт:
В чем же дело? А дело в том, что развитие региона шло в узком, оборонном направлении. Результаты экспедиции впечатляли. Кроме программы экономического исследования «Северный морской путь» была разработана целая система программ. «Сибирь», «Дальний Восток», «Урал» и секретная программа «Арктика»… В итоге экспедиция показала, что СССР не имеет экономического будущего. Огромные природные ресурсы, великолепный научный потенциал – все это подчинялось догмам коммунизма. Молодому ученому Владимиру Квинту уже в начале восьмидесятых годов стало ясно, что СССР обречен, что СССР исчезнет с политико-экономической карты мира в ближайшие десять-пятнадцать лет.
Убедившись в невозможности что-либо изменить, Владимир Квинт решает соединить свои экономические и политологические знания. Он разрабатывает теорию создания капиталистических отношений в странах, выходящих из тоталитарного режима. В результате появляется прославленная теория
«Веселый Роджер» – небольшой ресторанчик в районе Нижнего Истсайда на Манхэттене, над стеклянным козырьком которого развевается черный пиратский флаг. Я сижу у окна, за которым видна часть Третьей авеню. Столик мне указал официант – звонил мистер Квинт и просил подождать его здесь на случай, если он немного задержится. Сегодня у профессора непростой день – в здании Организации Объединенных Наций, на Ист-ривер, проходила презентация его книги «Глобальный возникающий рынок в переходный период». Я тоже был приглашен, но не смог прийти, договорились встретиться под вечер в «Веселом Роджере». И вот я жду…
Сколько же лет мы знакомы? Лет пятнадцать, если не больше. Познакомились еще в Москве. А теперь вот – Нью-Йорк. Я слышал, что Володя переженился – с кем не бывает? – что вторая его жена – звезда эстрады, послушать которую поклонники специально приезжают на Брайтон, в престижный ресторан «Националь»… Я пытался представить, как он теперь выглядит – один из ведущих специалистов в области макроэкономических теорий возникающих рынков, академик Российской академии естественных наук, профессор Высшей школы бизнеса Фордэмского университета, почетный доктор Бриджпортского университета, штат Коннектикут, профессор Нью-Йоркского университета, признанный Кембриджским университетом как один из выдающихся ученых столетия, и прочее и прочее…
Слышал я кое-что из истории его эмиграции. Он с семьей прилетел в Австрию, имея за душой сорок пять долларов и будучи при этом почетным гостем мэра Вены. Там уже прослышали о его научных работах в России. В Австрии Володе устраивали лекции, чтобы он выглядел «поприличнее». Это потом уже, после перелета через океан, он встречался с Генри Киссинджером и президентом Бушем. Это потом уже один час его консультаций «весил» пятьсот долларов…
Итак, я сидел в ресторанчике под пиратским флагом, ждал Володю и размышлял о странностях жизни. Люди, рождаясь, выходят на старт, в сущности, при равных условиях, если, конечно, им повезло родиться с нормальной гирляндой генов, без патологии. Как же складывается, что один тянет резину жизни из года в год, уныло, однообразно, и встречает свой конец без особого огорчения, только что с чувством страха, а другому и дня не хватает, он и в преклонном возрасте сохраняет азарт? Талант? Это что, особый ген, который сваливается на долю счастливца при рождении? Кажется, мама Володи говорила сыну: «Тебе все досталось по ошибке». Имея в виду, что в стране, в которой ему довелось родиться, люди его «группы крови» должны смириться с судьбой… Вот о чем мне хотелось поговорить с Володей в первую очередь. Но говорили о другом, так легла карта нашей беседы…
В тот весенний вечер 1999 года мы долго сидели в «Веселом Роджере» – Володя, его жена, прелестная Дина, и я. Дождь, с самого утра грозивший оказать внимание Манхэттену, выполнил свое обещание, чему я был рад… Говорили мы о том, что волновало меня и Володю и даже Дину, несмотря на то, что она покинула Россию в трехлетнем возрасте. Мы говорили о России…
– Трудно представить, что Россия может исчезнуть как Третий Рим. – Володя маленькими глотками вкушал белоголовый кофе капуччино из черной чашки с пиратским черепом в золотистом орнаменте. – Но это – реальная угроза. Падает рождаемость. На юге России – шестьдесят миллионов мусульман, включая Среднюю Азию. История не раз проходила этот урок: скажем, есть Египет, но нет египтян, там живут арабы… И России, к сожалению, светит судьба бывших великих империй. Россия производит два процента мирового валового продукта. Америка – двадцать три процента, Западная Европа – двадцать один. Россия вынуждена протягивать руку в ожидании подачек Запада, а это гибель – никакие подачки не спасут. Спасет только жесткое, грамотное экономическое руководство – ставка на огромные ресурсы и на людей, которые пока еще желают работать… России как воздух нужен «железный» руководитель, который вернет награбленное, привлечет иностранных инвесторов на честной, а не на криминальной «чубайсовской» основе. Гайдар и Чубайс – малограмотные авантюристы, которые обманули страну и мир. Они привлекли западных экспертов, которые неплохо знали западную экономику, но не потратили времени для изучения России. Слепой вел слепого… Чтобы Россия не канула в Лету, осталась русской страной, необходимо, во-первых, национализировать все, что было «приватизировано» в процессе гайдаровско-чубайсовских «реформ».
Во-вторых, необходимо провести экономическую оценку всей государственной собственности в соответствии с международными бухгалтерскими стандартами. Выставить эту собственность на торги, усилив законодательную основу защиты иностранной собственности. В-третьих, провести повторную приватизацию государственного имущества на открытых тендерах с честным допуском иностранных инвесторов. Далее! Всем, кто в процессе приватизации девяностых годов вложил в производство свои деньги, эти деньги должны быть возвращены из средств, вырученных при тендере. Нельзя, национализируя, кого-то грабить.
Я внимал спонтанному экономическому ликбезу, пропуская точные цифры, которые подкрепляли доводы профессора Квинта. Невольно еще и еще раз задумывался: как удалось так разбогатеть березовским, гусинским, потаниным? Каким образом вчерашний скромный служащий Алекперов стал таким богатеем? В России менее двух процентов оборотистых людей обладают шестьюдесятью процентами всего богатства страны. Нигде более нет такой поляризации общества. СССР исчез, а его правопреемница Россия отдала себя делягам… Вспоминаю, как в начале девяностых годов нельзя было и шагу ступить в людном месте, чтобы тебя не окружали люди, требующие продать им твой несчастный ваучер – фантик чубайсовской приватизации, молекулу гигантского богатства страны, якобы принадлежащую «по праву» тебе, новому «хозяину» России. И люди продавали свои ваучеры, не зная толком, что с ними делать, – а тут можно на вырученные пять-шесть рублей купить реальный батон хлеба… Перекупщиков нанимали ловкие люди для того, чтобы потом прикарманить – на вполне законных основаниях – крупные предприятия. Так проявили себя первые «новые русские»…
– Володя, – проговорил я, – сейчас такое «упоительное» время для экономиста твоего масштаба, а ты уезжаешь, покидаешь Россию навсегда. А ведь она вроде бы тебя не очень-то и обижала.
– Да, практически я никогда не ощущал себя в России изгоем. Мне многое удавалось. Я рано перешагнул порог «работы на имя» – имя уже работало на меня…
– Но… ты же не мог писать все, о чем думал. – Дина откинула со лба прямые каштановые волосы со слабым рыжеватым оттенком; она и впрямь была красива.
Да и сам «мэтр» выглядел куда моложе своих пятидесяти лет – люди, одержимые страстями, обречены на долгую юность, душа своей энергией подпитывает плоть…
– Моя Дина – максималистка, – улыбнулся Володя. – Что значит «не мог писать все»? А впрочем… однажды я написал статью в газету «Правда». Время было смутное. Март, тысяча девятьсот восемьдесят третий год. Андроповщина… В статье я призывал передать экономическую власть региональным органам. Но в России это механически повлекло бы за собой и значительные политические реформы. Вначале статью хотели отправить в корзину. Потом думали опубликовать в сокращенном виде. Но в конце концов решили печатать полностью, правда без аббревиатуры «КПСС»… Уже тогда шли поиски изменения ситуации, ведь страна подошла к пропасти. И перестройка Горбачева не была плодом его фантазии… Так что я писал о чем думал. А почему уехал? В этом немалую роль сыграла мама. Она мне часто говорила с тех пор, как я стал как бы на виду: «Уезжай отсюда, Володя, пока не поздно. Я хочу быть спокойной за тебя». Я всегда прислушивался к советам мамы. А однажды моя пятилетняя дочь вернулась из детского сада в слезах. И сказала, что подружки не хотят с ней водиться, потому что она еврейка… Через неделю я с семьей прилетел в Австрию, имея в кармане сорок пять долларов… Поступок, конечно, может показаться импульсивным, но так было… Вероятно, это давно во мне зрело, зерно попало в хорошо удобренную почву…
Драйвер Билл взглянул на башенные часы, что крупной птицей присели над подъездом мраморного билдинга, и, переехав перекресток, остановился. «О’кей, мистер?» – обернулся он через плечо. Это значило, что пора и честь знать, что выложился он по всей программе.
Я достал доллар. Билл принял купюру, заметив, что деньги всегда кстати, даже один доллар… Довольные друг другом, мы расстались.
Фаня-Американка
До отправления поезда оставалось три часа. И я пошел куда глаза глядят. Если идти так, наобум, то, как правило, забредаешь в места более скучные, чем те, на которые тебе указали бы перстом. Кварталы вытягиваются, встречный люд поглощен своими заботами и скользит по тебе невидящим взглядом… Через полчаса подобного хождения задаешься вопросом: где все то великолепие, которое виделось из автобуса? Надо бы вернуться, исправить ошибку, но ноги упрямо вышагивают пятнистым колотым тротуаром. Это тоже Чикаго. А может быть, и более «чикагское». Низкорослые дома, в основном двухэтажные, мастерские, мелкие лавчонки, пустыри… Многие города хранят подобные «проплешины» в ожидании, когда городские власти займутся их реконструкцией.