Бред сивого кобеля
Шрифт:
«Остапа несло», – вспомнил он вдруг фразу из Ильфа и Петрова. Что я делаю?
– Леша, знаете что, ступайте домой, к маме, и забудьте все… А то потом самому же будет стыдно.
– Стыдно? – вдруг вскипел он. – Чего мне стыдиться? Да я как увидел ваш портрет, просто с ума спятил…
– Ну так то портрет… Попросите маму отдать его вам и успокойтесь.
– Мне портрета мало, мне нужны вы…
– Это уже сказка про белого бычка.
– Значит, вы гоните меня?
– Не гоню, это было бы невежливо… Но скажем так – я вас не звала.
– Понял. Ну что ж, для первого
И он ушел.
– Мать, скажи, на что она живет?
– Кто? – рассеянно отозвалась Нина Михайловна, помешивая что-то на сковороде.
– Туся.
Нина Михайловна быстро уменьшила огонь и внимательно посмотрела на сына.
– Мать, я задал тебе вопрос.
– Честно говоря, не знаю. Я познакомилась с ней в редакции одного глянцевого журнала. Но что конкретно она там делает, не знаю.
– Но ведь ты рисовала ее портрет… Вы что, ни о чем с ней не говорили?
– Почему? Говорили. Я спросила: правда ли, что у нее был роман с Мак-Лейном?
– С каким Мак-Лейном? – испугался он.
– С тем самым, голливудским.
– Митчел Мак-Лейн? Знаменитый актер?
– Ну да.
– Где она его взяла?
– А он тут снимался. Что, уже ревнуешь? А кстати, почему ты так заинтересовался ее жизнью? Ты что, уже виделся с ней?
– Представь себе.
– И что?
– Подожди, что она тебе ответила?
– О чем ты? – растерялась Нина Михайловна.
– Ну насчет Маклейна… У них правда был роман?
– Был. Так что тебе там вряд ли что-то светит.
– Это мы еще посмотрим!
– Слушай, Лешка, а ты что, так прямо взял и заявился к ней?
– Ага, взял и заявился. С розами.
– А она что?
– Удивилась. Но когда я сказал, что я твой сын, даже обрадовалась. И чаем напоила.
– Ты же не пьешь чай!
– А у нее нет кофе. Я так понял, что ей не на что его купить.
– Может, и так.
– А этот, голливудский… Он что, ей не помогает?
– Видимо, нет. Я не знаю. Но она сказала, что они расстались. Она поняла, что он ей чужой… А еще она говорила, что продала браслет, им подаренный, и купила компьютер. И сколько-то времени жила на эти деньги. И еще, что этот роман принес ей одни неприятности. В театре чуть не сдохли от зависти.
– Она что, кордебалетная?
– Да нет, она была, что называется, корифейкой. А в тридцать получила травму на репетиции и уже не смогла вернуться на сцену. Лешка, она ранимая, одинокая, не слишком приспособленная к жизни. Не надо с ней играть.
– Не собираюсь.
– И слава богу.
– Я собираюсь на ней жениться. И уже сделал предложение.
Нина Михайловна оторопела.
– А она что?
– Практически прогнала меня.
– Ну и умница.
– А я все равно на ней женюсь. Я возьму ее штурмом. Или осадой. Но она будет моей женой. И не вздумай напоминать, что она старше меня. Мне на это плевать.
– Ну что ж, после твоей Верочки мне уже ничего не страшно.
Нина Михайловна молча поставила перед ним тарелку супа.
– Ешь, Лешик.
Он съел несколько ложек, потом решительно отодвинул тарелку.
– Слушай, мать, скажи-ка мне, как вы, бабы, реагируете…
– На что?
– На штурм, например…
– По-разному. Зависит от бабы.
– Ну есть же, наверное, какой-то стереотип?
– Отвяжись, Лешик, устраивайся сам. Ты уже большой мальчик. Но один совет, пожалуй, могу дать…
– Я весь внимание!
– Повторяй свои попытки. Приходи, дари цветы. Женщинам это всегда приятно. И если результат будет тот же, исчезни на какое-то время. Внезапно. Вдруг. И она непременно встревожится, начнет думать о тебе. Невольно.
– Ты это сама придумала?
– Да нет, твой папаша действовал со мной именно так. А недавно я прочла подобный совет в «Оракуле».
– Мать, ты читаешь такие газеты? – безмерно удивился Алексей.
Нина Михайловна покраснела.
– Раньше не читала. Но с тех пор как Люська нашла себе мужика, последовав совету этого самого «Оракула», иногда читаю.
– Ты что, тоже мужика ищешь?
– Может, и ищу!
– Ты у меня грандиозная женщина!
– Просто я еще совсем не старая, Лешик. Мне всего-то пятьдесят. В наше время это не возраст.
Часть первая
Глава первая
Она была еще любима,
Но ей уже не повезло.
Телефон зазвонил, когда Туся открывала почтовый ящик. Она дернулась, уронила ключи и стала судорожно шарить в сумке. Мобильник, как назло, не попадался, продолжая играть песню Сольвейг. Но когда наконец она схватила его дрожащее тельце, он умолк. Черт бы его побрал. Почему-то она была уверена, что этот звонок не предвещал ничего хорошего. Номер не определился. Может, ошибка? Она сунула мобильник в карман пальто, достала из ящика газеты, подобрала с полу ключи и сумки и, тяжело вздохнув, направилась к лифту. Сегодня с самого утра она ждала какой-то неприятности. Может, все дело в отвратительной погоде? Скорее всего. Снег с дождем, ледяной ветер, под ногами грязная каша. Словом, зима в Москве. Однако, войдя в квартиру, она вздохнула с облегчением. Тепло, чисто, уютно. Они с Алексеем купили эту квартиру два года назад, и она обожала здесь все – плитку в ванной, шкафы на кухне. Со стиральной и посудомоечной машиной она даже разговаривала. Когда посудомойка громко возвещала о конце работы, Туся спешила к ней со словами:
– Иду, иду, моя ласточка!
Она успела снять только один сапог, когда опять запел мобильник. Она выхватила его из кармана:
– Алло!
– Наталья Дмитриевна? – спросил незнакомый женский голос.
– Да.
– Слушай, ты, старая кошелка! Полакомилась молодым мужиком, и хватит! Ты и так уж давно на пенсии, а скоро тебя и муж проводит на заслуженный отдых, так что советую первой уйти. Чтобы не было так мучительно больно.
И наглая баба бросила трубку. Номер опять не определился. Туся стояла посреди прихожей, сжимая в одной руке снятый сапог, а в другой мобильник. Потом рухнула на пуфик.