Бремя империи 2
Шрифт:
– Бать, ты ж меня учил – почувствовал колебания в отце умело додавливал младший
– Бес с тобой – сдался старший – только тихо. Не стрелять, если мы не начнем, понял?
– Понял, батя…
– И еще – старший наклонился к самому плечу младшего – этот, с вами, он…
– Он нас сдать враз мог – твердо ответил младший – возможности были, крикнул, и все. Не сдал…
– Гаразд! – подвел итог отец – ты сказал. Присматривай за ним. И тихо мне, только услышу, потом на задницу не сядешь.
– Хорошо, батя… – пробурчал Попейвода – младший
На сей раз шли уже перебежками, один за другим. Перемахнули забор – так как это могут делать только казаки – как птицы, раз – и там, одним простым и сильным движением человека, с детства привычного взлетать в седло коня. На дворе Попейвода-старший показал рукой – залечь. Сам, с двумя старшими казаками на подстраховке, зажав в руке обратным хватом нож, нырнул в черный зев лабаза – террористы не удосужились его закрыть…
Казалось, ничего не произошло – не мигнул весело горевший в окне свет, никто не заорал, не посыпалось серебристым водопадом разбитое стекло. Просто минуты через три Попейвода старший вышел, махнул рукой пацанам – "ко мне". На плече у него уже висел легкий британский пистолет-пулемет – как и все британское оружие по-идиотски сделанный, с магазином вставляемым сбоку, а не снизу, как у людей
– У вас к вашим пукалкам – патронов сколько есть?
– Две и у Мишки три – пять обойм – за всех ответил Сашка
– Добре. Добре, казаки. Теперь сюда слухайте. Их больше чем нас, на порядок, сейчас врасплох взяли – но это ненадолго. Час у нас – не больше. В настоящем деле участвовать – хотите?
Пацаны промолчали – да и говорить – смысла не было. Вопрос для любого казака – риторический.
– За мной! Тихо!
Казаки ужу суетились в лабазе – спускали с чердака, так называемой "подвалки" что то тяжелое…
– Тяжелый, тварь… – сдавленно пробухтели сверху – ты что, Петро. Полегче ничего взять не мог.
– Что дали, то и взял. Поговори у меня! Зато этот – ленту-двухсотку высадит – и не поперхнется. Осторожнее, не урони!
Сверху подали тяжелое, с длинным, заканчивающимся воронкообразным раструбом, тело пулемета…
– Станок где?
– Левее смотри! Под тряпьем! Патроны все давай, их там двенадцать коробов быть должно!
Пулемет потащили дальше, к крайнему в станице дому "Левы косого" – этот старый казачина во время "замирения" потерявший глаз и ухо давно уже умер – но дом так и звали "дом Левки Косого" – теперь там жили его сыновья. Сгибаясь под тяжестью коробок с патронами – а одна большая коробка с патронами ого го весит, пацаны семенили за взрослыми казаками – Петро Попейвода шел первым – разведка и прикрытие, двое тащили пулемет, станок к нему и другое раздобытое в бою оружие. Шли опять тем же путем – заброшенной тропинкой за домами. Идти было – совсем ничего…
Казачьи станицы изначально строились так, чтобы одновременно быть и домом казакам – и при необходимости – укрепленным районом, что в годы замирения было совсем даже не лишним. Первой линией обороны был вал, система окопов, колючая проволока, а в некоторых крупных поселках – и система ДОТов с пулеметами. Сами казачьи станицы располагались так, чтобы господствовать над местностью и контролировать ее. Но если бы даже враг прорвал внешний периметр – вполне можно было организовывать оборону и на внутреннем – казачьи дома – курени, как их называли сами казаки – стояли так, чтобы при необходимости стать второй линией обороны. А "дом Левки Косого" был хорош тем, что с него можно было, простреливать улицу, и стоял он так, что был самой высокой точкой в станице.
Но принимать бой в станице было нельзя. Категорически. Ведь что такое станица? Плотная, сельская застройка, к любому дому можно подойти – относительно безопасно – на расстояние не то что выстрела – на бросок гранаты подойдешь и ничего. Их было шестеро – да, именно шестеро, потому что трое по сути еще пацанов, пусть и не принятых в казаки на круге, пусть среди них был один араб – они смогли в оккупированной станице убить нескольких оккупантов, раздобыть оружие и продержаться до ночи. Такое – не под силу многим взрослым. Но как бы то ни было – в условиях ближнего боя шестеро против тридцати – гарантированный проигрыш в любой ситуации.
А вот в другом случае…
Пулемет на открытой местности – стрелковая линия. Еще пара стрелков с винтовками – рядом. И еще – загонщики. Верней не загонщики – а обреченные жертвы, которых надо догнать, притащить на аркане в село, поглумиться и зарезать. В отличие от русских и тем более холодно-рациональных немцев, арабы обычно люди эмоциональные, увлекающиеся. Сорвать их на погоню – очень легко. А потом, когда они выскочат из села – всей толпой на открытую, хорошо простреливаемую местность – вот тут то слово скажет пулемет.
Удивительно – но поставить часового на ворота они додумались – всего одного. Для бывшего разведчика ВДВ – задача на один взмах ножом. Разжились не чем-нибудь – а ручным пулеметом BSA и несколькими лентами к нему. Маневренный ручник и мощный станкач в связке – тем более хорошо. За валом – окопы засыпали, но вал остался, частенько так говорили – "пошел за вал", "выйдем за вал" – это если морду набить – казаки пошли уже не скрываясь, не опасаясь. Небо затянулось черными тучами, подувал легкий, летний ветерок, серебристый свет тонкой, ущербной луны на время пробивал себе путь сквозь пелену облаков – но облака вновь смыкали ряды, и на землю наступала тьма…
И тут – что то вспыхнуло – далеко на горизонте, там где высилась ломаная стена горных хребтов, отделявшие плодородную долину Бекаа от побережья Средиземного моря. Вспыхнуло высоко в небе – мертвенным, белым светом, лучи которого были настолько ярки, что пробивали облака, подсвечивая их изнутри. Зрелище было величественное и страшное…
– Это… это что?
Из всех, только Петро Попейвода поняло, что это такое – он видел учебные фильмы, во время теоретической подготовки в ВДВ. Этот свет, которому под силу было даже пробить темную пелену ночных облаков… он знаменовал собой самое страшное, что только могло произойти. Если это произошло, значит – началась война, причем – ядерная война. И скорее всего – мало кто доживет до рассвета.
Но умирать можно по разному. Можно – с оружием в руках, как мужчине. А можно и…
– Ничего. Идем. Быстрее!
Пулемет установили почти в километре от станицы. Давным-давно, кто-то из казаков посадил здесь два дерева. И теперь – прошло сорок лет, а то и пятьдесят – в жарком климате Ближнего Востока деревья на удивление хорошо прижились – вот только посажены были слишком близко.
Промежуток меду стволами, меньше метра – чем не амбразура. А если попробуют с флангов обойти – а ручник с двумя винтовками на что?