Бремя Мертвых
Шрифт:
Девушке шмыгнула носом.
Да знал ли он вообще об ее существовании? Что думал, когда она, проходя мимо, старательно заглядывала в его глаза и громко здоровалась?
Кем она была для него? ‘Девушкойпохожейнаобезьянкукотораяноситедунеходящим’?
Скорее всего, так оно и было.
– А ведь я любила тебя, Альберт. С самого первого дня.
Светлана поднялась.
Нужно идти.
Но куда?
Куда-нибудь.
Потому что больницу скоро захватят зеленые мухи.
В голове девушки снова мелькнула картина: доктор Ким
Грустно-спокойное чувство покинуло сердце Светланы и снова, как тогда, в регистратуре, сменилось похотливым любопытством.
В конце концов, почему бы ей не посмотреть? Всего один разок.
Светлана присела на корточки, вцепилась в брючный ремень доктора нервно дрожащими пальцами.
Ого, доктор Ким носил трусы Дольче и Габбана.
Ногу девушки что-то сдавило.
Она резко обернулась.
– А!
Покрытая струпьями и язвами ладонь доктора Кима, вцепилась в ногу Светланы повыше щиколотки.
– Доктор, я… - пролепетала девушка.
– Вам стало плохо и я…
Но доктор как будто не слышал ее. Обнажив покрытые слизью зубы, он потянулся к ее ноге.
За мгновение до того, как зубы доктора коснулись ее кожи, Светлана поняла, что сейчас произойдет.
Она рванулась, что было сил, взбрыкнула свободной ногой.
Острая шпилька (Хоть я и Обезьянка, но тоже имею право на острые шпильки!) угодила в глазницу Альберта Романовича, и, пробив глаз, застряла в ней. Туфелька осталась торчать в глазу доктора, когда тот поднялся и неуклюже заковылял вслед за убегающей Светланой.
Сбросив вторую туфельку, девушка сбежала вниз по лестнице, к металлической двери (только бы открыта, только бы открыта!).
Открыта!
Во заднем дворике больницы - никого.
Светлана оглянулась: воскресший доктор упрямо преследовал ее. Распухшая, истекающая гноем голова скособочилась. В глазу торчит туфля.
Что делать? Куда бежать?
К Торговому Центру! Конечно, туда. Там рядом полицейская будка. Может, кто-то из полиции выжил.
Она преодолела наискосок газон, выскочила на дорогу и … замерла.
Рот Светланы некрасиво искривился, издав нечеловеческий вопль.
Улица была запружена воскресшими мертвецами. Как там их называл ее младший брат, живущий сейчас с матерью в Краснодаре?
Комби?
Зомби, конечно, зомби!
Женщина с оторванными руками бросилась на Светлану, но та отпрыгнула в сторону, кувыркнулась по асфальту, оттолкнула протянутые руки зомби в полицейской форме и очутилась рядом с автомобилем.
Все, дальше бежать некуда.
Она в западне.
Зомби приближались со всех сторон. Доктор Ким среди них? Если уж суждено погибнуть от зуб этих тварей, она хотела бы … Впрочем, они все теперь на одно лицо. Вернее, на один распухший гноящийся безносый шар.
Она подалась вправо и сильно ударилась локтем о зеркало автомобиля.
Автомобиль!
Рванула ручку: заперто.
Сейчас!
Сейчас
Следующая остановка - жизнь. Александра Ивановна
Что бы вы делали, если бы к вам в дверь ломилась соседка?
Добрая подруга, которую знаете без малого сорок восемь лет, с которой за ручку бегали в школу, с которой не развел вас в разные стороны, не заставил поссориться, даже веснушчатый хулиган Володя Аистов, в которого (дружно-враз!) вы с подружкой влюбились в десятом классе? С которой ходили в кинотеатр ‘Салют’ (сейчас ‘Люкс-фильм) на ‘Плюмбум или Опасная игра’ и взахлеб плакали друг у дружки на плече, когда главная героиня упала с крыши дома? Которая утешала вас, когда вы похоронили мужа, и находились на тонком льду потери рассудка?
Что бы вы делали, если бы она ломилась к вам в дверь, врезаясь в дерево гноящейся, окровавленной головой. Если бы в дверной глазок вы ясно видели порванный рот соседки, торчащие пеньки зубов, неестественно вывернутую руку и … другую человеческую голову, голову соседа сверху, Ивана Алябьевича Рассохина, лежащую поодаль, у дверей Свириденко Анечки (проститутки). А минуту-другую назад ваша подруга с жадностью грызла голову Ивана Алябьевича…
Александра Ивановна отступила в коридор.
Бум-бум. Удары в дверь.
Так что бы вы делали, товарищи?
Бум-бум.
Пожилая женщина, шаркая тапочками, проследовала в зал. Остановилась у дивана. Вздохнула. Нагнувшись, ухватилась за верхнюю часть дивана.
Тяжело, однако.
Поднапрягшись, приподняла верх дивана, под которым, - похожее на деревянный гроб пространство. Можно использовать для хранения всяких вещей.
От Евгения Николаевича остался топор-колун. Евгений Николаевич этим топором колол на даче дрова. До самой смерти ездил на дачу. Картошку сажал, огурчики. Клубнику привозил корзинками… А потом - инфаркт.
Александра Ивановна вытерла передником увлажнившиеся глаза.
Взяла колун.
Прошелестела тапочками в коридор.
Бум-бум.
В дверном глазке - нечто бесформенное, распухшее. Голова соседки.
Александра Ивановна откинула цепочку, повернула в замке ключ.
Как только соседка шагнула в полутьму коридора, на голову ее обрушился колун. Череп треснул, на передник, на грудь, на лицо Александры Иосифовны брызнул гной и мозги.
Соседка упала на ковер и больше не шевелилась.
Александра Ивановна всхлипнула.
– Прости, Раечка.
Присела на корточки рядом с подругой. Погладила седые волосы.
Ах, Рая-Раечка. Ты, верно, давно в раю.
Аккуратно вытащила колун из головы соседки.
Прошла в ванную. Только успела промыть топор, да умыться, как вода булькнула в кране и перестала течь.
Александра Ивановна ругнула было ЖЭК, да вспомнила: при тех делах, что творятся в городе, вряд ли можно удивляться отсутствию воды. Газа и электричества-то уже три дня, как нет.