Бремя Могущества
Шрифт:
— Какая, Филипс? — недоверчиво спросил Шин. Я видел, как напряглись его огромные плечи. Говард мельком взглянул на него, покачал головой и указал на постель, где лежала девочка.
— Я смогу помочь этому ребенку, Мур, — начал он, но Шин тут же снова перебил его и угрожающе сжал кулаки.
— Филипс, я ведь предупреждал вас, — волнуясь, заговорил он. — Вы…
— Прошу тебя, Шин, — взмолилась миссис Уинден. — Не надо. Мне все равно, что он будет делать, лишь бы помог Салли. Вы… вы ведь поможете ей, доктор?
Говард очень серьезно и долго смотрел на нее.
— Мы попытаемся, — пообещал он. — Но повторяю, я ничего не могу обещать.
— Что
— Она обезумела.
С постели донесся булькающий рев. Все мы невольно вздрогнули. Миссис Уинден испуганно вскрикнула, шагнула к постели и вдруг в ужасе прижала ладонь ко рту и отпрянула.
Ее дочь поднялась с постели. Причем, не встала, как обычно встают, а именно поднялась, словно монумент, увлекаемый вверх невидимыми веревками, привязанными к шее. Руки ее вытянулись вперед, пальцы хищно скрючились — и все это произошло чудовищно быстро, одновременно, одним махом. Из груди ее вырвался не то свист, не то змеиное шипение. Из искривившегося в жуткой гримасе рта на подбородок текла мутно–белая слюна, а в глазах полыхал кровожадный огонь.
— Рольф! — крикнул Говард.
Рольф подскочил к девочке с такой быстротой, что я и ахнуть не успел. Молниеносно скрутил ей руки, которыми она старалась ударить его в лицо, и обхватил ее своими лапищами.
Но у него дело не пошло дальше попытки.
Салли с чудовищной, исполинской силой одним махом сумела разомкнуть его железные объятия. Рольф завопил не своим голосом, когда ее кулаки со страшной силой обрушились на него, стали бить его по лицу, пошатнулся и, не устояв на ногах, грохнулся на пол. Перевернувшись на живот, он попытался подняться, но Салли бросилась на него и принялась дубасить кулаками. Я, не в силах пошевелиться, выпучил глаза и смотрел, как тело Рольфа содрогается от этих страшных ударов.
— Шин! Да хватайте вы ее! — испуганно крикнул Говард. — Быстрее!
Прошла бесконечная, мучительная секунда, прежде чем Шин, который, как и я, взирал на происходящее широко раскрытыми от изумления глазами, вышел из оцепенения и одним прыжком оказался у боровшихся Рольфа и Салли. Схватив девочку за плечи, он оттащил ее от истекавшего кровью Рольфа и попытался заломить ей руки за спину, но Салли туг же вырвалась и, резко повернувшись, попыталась вцепиться ногтями ему в глаза.
Шин отшатнулся и тут же схватил ее за другую руку. Салли полетела вперед, а Шин, сумев ловко увернуться, подставил ей ножку. Салли завизжала от бешенства, упала ничком на постель и заколотила ногами, когда Шин, навалившись на нее всем телом, все же смог удержать ее. Даже его богатырской силы едва хватало на то, чтобы сдерживать девочку.
— Помогай ему, Рольф! — крикнул Говард.
Рольф опомнился, поднялся с пола, недоверчиво ощупал свою изрядно пострадавшую физиономию и замычал. Из рассеченной губы бежала кровь.
— Не мешкай! — приказал Говард. — Он не сможет долго удерживать ее!
Рольф, мыча и шатаясь, шагнул к кровати и попытался схватить Салли за ноги, но она, взвизгнув, извернулась, и одна нога ее угодила Рольфу в живот. Охнув, тот согнулся и упал на колени с перекошенным от боли лицом, но тут же, превозмогая боль, молниеносно схватил ее лодыжки, а Шин тем временем удерживал руки.
Я хотел броситься им на помощь, но Говард остановил меня.
— Не надо, — сказал он. — Мало ли что.
— Что же это… делается? Что… происходит? — запинаясь, причитала миссис Уинден.
Говард умоляюще, словно заклиная, посмотрел на нее. — Пожалуйста, миссис Уинден, доверьтесь нам, — быстро заговорил он. — Сейчас это не ваша дочь. Но вновь будет ею — мы ей поможем. Шин, Рольф, держите ее как можно крепче!
Шин, что–то кряхтя в ответ, крепче прижал руки Салли к подушке, едва увернувшись, когда девочка попыталась укусить его. Лоб его блестел от пота, и я видел, как мускулы его от напряжения превратились в тугие комки. И Рольф хрипел, выбиваясь из сил. Эти двое были, наверное, силачами, каких мне видеть не приходилось, но даже им с великим трудом удавалось сдерживать это несчастное, безумное создание.
Говард схватил меня за локоть и молча кивнул. Вначале я не понял, что он хочет от меня. А может, просто не хотел понять.
— Иди, — тихо велел мне он.
Салли вновь забесновалась. Тело ее изогнулось пружиной, которая вот–вот не выдержит и лопнет. Этот взрыв ненависти и злобы я ощущал как физическую боль.
Я медленно стал подходить к кровати, и по мере моего приближения, крик девочки становился исступленнее. Глаза ее полыхали жутким пламенем, готовым испепелить меня.
И вдруг она прекратила сопротивляться, успокоившись буквально в секунду. Тело ее обмякло, и я почувствовал, как ненависть, словно невидимой плетью охаживавшая меня, сменилась неописуемым страхом, ужасом.
— Мама, — жалобно пропищала она. — Помоги мне. Убери его от меня! Помоги мне! Он хочет сделать мне больно!
Стоявшая за моей спиной миссис Уинден в отчаянии сдавленно всхлипнула и глухо застонала. Я услышал, как она рванулась ко мне, потом раздались звуки борьбы и увещевающий голос Говарда. Я не мог разобрать, что он говорил. Сделав последний шаг, я остановился у постели Салли и протянул к ней руку. Движение это произошло помимо моей воли. Я даже не знал, почему так делаю, прикасаясь к ее лбу. Помедлив, я возложил ладонь на ее лицо.
Чувство было такое, что будто я прикоснулся к раскаленному железу. Страшнейшая боль пронзила ладонь, объяв пламенем каждый нерв, но даже прежде чем я осознал ее, боль эта тут же исчезла.
А потом…
Хлеставшие щупальца.
Ненависть.
Мрак, серый мрак, равнина без конца и начала.
Озера, заполненные глянцево–черной жижей, по берегам которых рыскали невиданные страшенные существа…
Темные туннели, ведущие в самое сердце ада и дальше…
Зловонные ямы, наполненные кишащей нечистью, исчадием ада.
И одновременно — боль утраты, нестерпимая, безграничная, доселе не пережитая.
И беспредельная, разрушительная ненависть ко всему живому, чувствующему, мыслящему. Ненависть, копившаяся миллиарды лет, преодолевшая границы реального, преодолевшая время.
Передо мной вставали не образы. Это не были мысли. Это была особая форма коммуникации, неизвестная мне, что–то совершенно чуждое, враждебное мне, ужасное. На какое–то мгновение, нет, даже на крохотный фрагмент этого мгновения мне показалось, что я и Нечто, поработившее Салли, стали единым целым, лишь по воле случая присутствовавшим в двух разных телесных оболочках. Я чувствовал, как во мне шла ожесточенная борьба, и не просто борьба двух различных сил, а молниеносная конфронтация двух противоположных полюсов одной и той же гигантской силы, точно глубоко во мне вдруг взорвалось огромное, ослепительное солнце, прежде всегда остававшееся недоступным для моего прямого и сознательного вмешательства, и я при этом оставался лишь сторонним наблюдателем, зрителем, беспомощным и безвластным.