Бремя обвинения
Шрифт:
Конец войны застал Юкова в лагере для военнопленных. Компрометирующих сведений на Юкова не было, и он возвратился домой как жертва войны, наивно считая, что все для него в прошлом.
Но Юков не знал, что вместе с другими агентами секретной службы бывшего рейха он перешел по наследству новым хозяевам. Они нашли его в Поморске и подключили к Морозу под кличкой Волк. Резидент не вступал с Волком в личные контакты – это было обусловлено. Свои указания Мороз передавал либо посылая их почтой, либо звонил Юкову по домашнему телефону. В силу специфики своей работы Мороз всегда мог находиться рядом с Волком, негласно контролировать его работу. А Юков, зная, что Мороз где-то рядом, и не имея возможности догадаться, кто он, находился постоянно в напряженном состоянии, которое исключало, во-первых, отлынивание от своих обязанностей, и, во-вторых, Волк в случае провала не мог выдать Мороза.
Когда появился Форлендер с планом места захоронения сейфа с подводной лодки «Зигфрид-убийца», их было уже трое. Третий – Василий Подпасков, диспетчер, – носил кличку Бен и предназначался для грубой работы – выуживание сведений у подгулявших болтунов, заманивание дефицитными вещами, тряпками офицерских жен, с последующим шантажом, устранение неугодных лиц и т. д. Кроме клички и фамилии, мы о третьем из этой группы ничего не знаем. Бен мертв, а сообщникам его о прошлом Подпаскова ничего не известно.
Снабженный планом, который передал ему Форлендер, Бен попытался проникнуть в Палтусову губу, но наткнулся на сержанта Гончарика и рядового Завьялова. О том, что Палтусова губа оцеплена, он не подозревал, так как считал, что с Форлендером действительно произошел несчастный случай.
Выстрелы в Палтусовой губе насторожили Мороза. Лично ему это ничем не грозило. В случае провала Подпасков мог выдать только Волка, так как знал лишь его. Но Морозу нужен был Юков, чтобы передать Гэтскеллу – Биллу материалы операции «Сорок четыре», шпионские сведения, собранные Беном, Волком и самим Морозом. Поэтому мнимый доктор Еремин решает ликвидировать Подпаскова. Но как это сделать? Мороз поручает убийство Юкову, но в последний момент случайно подслушивает на «Уральских горах» разговор Тани Яковлевой и Подпаскова. Диспетчер приглашает жену старпома к себе на квартиру.
На второй день старпом обнаруживает в своей каюте записку. Яковлев действительно потерял ее, но мы сумели прочитать текст, хотя и не видели записки.
Запасшись гантелью из каюты Яковлева, бывший штурмбанфюрер Брук следил за домом Подпаскова. Он видел, как туда ворвался Яковлев, как выбежала Таня, как покинул дом вслед за нею сам старпом. Выждав час, в квартиру Подпаскова направился Мороз. Бен оказался живым и невредимым. Он впустил резидента в квартиру и был убит гантелью старпома. Затем Мороз оставил дверь квартиры незапертой и исчез черным ходом, бросив за дверью, ведущей в котельную, орудие убийства, полагая, что теперь все подозрения в убийстве падут на ревнивого старпома теплохода «Уральские горы».
Узнав о смерти Подпаскова, Яковлев счел себя виновным в убийстве. Убедившись, что старпом арестован, Мороз решил, что партия выиграна. Но тут, за день до отхода «Уральских гор», меня угораздило столкнуться с резидентом в тот момент, когда он разговаривал с Татьяной Яковлевой. Ни о чем не подозревая, она поздоровалась со мной, а на вопрос Мороза, кто я такой, сказала – следователь… В день отхода санитарный врач увидел меня на судне в роли директора судового ресторана. Опытному разведчику не понадобилось долго соображать, что все это означает. Он тут же информирует об этом Волка и требует от него ликвидировать «ресторатора», а затем радиограммой сообщает об усложнившейся обстановке Биллу.
В море Волк попытался отправить меня на тот свет.
С большими предосторожностями встретился он с Биллом в ресторане «Сельдяной король» и передал зажигалку, в которой находилась микрофотопленка. Как выяснили наши специалисты, зажигалка устроена так, что, в случае попытки зажечь ее, особое устройство поджигало пленку, и та моментально сгорала. К счастью, мне не пришло в голову прикурить от этих зажигалок…
– Разве их было несколько? – спросил Самсонов.
– Лейв передал мне две.
– Кстати, товарищи, – перебил Леденена полковник Бирюков, – сообщаю вам, что Лейв Эйриксон и его друзья из Национального комитета ветеранов Сопротивления сумели представить своим властям неопровержимые доказательства, мягко говоря, нелояльного поведения Гэтскелла и его друзей. Как стало известно, вчера вся эта компания выдворена из Норвегии.
– В то время как я плавал на «Уральских горах» и «одалживал» зажигалки у мистера Гэтскелла, здесь, на берегу, шла работа по установлению личности Мороза. Во-первых, наши радисты, караулившие каждый его выход в эфир, с помощью передвижных радиопеленгаторных станций сумели засечь очередной радиосеанс Мороза и перекрыли шоссе, с которого велась передача. В зоне оказалось одновременно двенадцать автомашин разных марок, на которых ехало в двух направлениях тридцать восемь человек…
– Хорошо, хоть ни одного автобуса не попалось, – негромко проговорил капитан Корда.
– Да, в этом случае объем работы значительно бы вырос, – сказал Леденев. – Так вот… Все тридцать восемь человек – владельцы машин, водители и пассажиры – были взяты под наблюдение. Среди них оказался и санитарный врач торгового порта Василий Тимофеевич Еремин. Одновременно произошло событие, которое позволило резко сузить круг поисков. В управление обратился второй штурман теплохода «Уральские горы» Михаил Нечевин. В беседе с полковником Бирюковым штурман рассказал, что видел, как доктор Еремин писал что-то в каюте старпома, затем наблюдал реакцию Яковлева на эту записку. «Старпом прочитал записку, скомкав, сунул в карман и помчался убивать диспетчера», – сказал Нечевин, любитель разгадывать всевозможные тайны. На этот раз Нечевин оказал следствию большую услугу. Когда старпом выбежал из своей каюты, штурман вошел туда и снял со стопки бумаги, на которой писал Еремин, верхние листки. Он читал в детективных романах о том, что по вдавленным следам можно прочитать текст. Эти листки Нечевин и принес в управление, где специалисты действительно немедленно восстановили содержание записки, адресованной Яковлеву.
Теперь за Ереминым было установлено постоянное наблюдение, и, когда он, по своему обыкновению, выехал на такси за город, чтобы передать очередное сообщение в эфир, по пятам за ним следовала специальная машина, оборудованная аппаратурой, которая окончательно подтвердила, что и нынешняя, и все предыдущие радиопередачи – дело рук Еремина.
Решено было дождаться прихода «Уральских гор» и взять Мороза в тот момент, когда он будет пытаться передать что-либо Волку. О Волке мы уже знали и по приходе судна в порт устроили ловушку для обоих. Так была завершена операция.
Ну, – сказал в заключение Леденев, улыбаясь и вновь пододвигая к себе сигареты, – могу еще прибавить, что после схватки в темноте с Волком я на всех смотрел… волком, ждал опасности со всех сторон. Исключая, конечно, штурмана Нечевина, который выручил меня в трудную минуту, сам того не подозревая.
– Это не совсем так, – заметил Бирюков. – Нечевину было поручено наблюдать за вами и при случае прийти на помощь. Он видел, как вы подались в трюм, и через какое-то время решил прогуляться туда тоже. Нечевин знал о том, что «директору ресторана» угрожает опасность, хотя и не мог даже предполагать, как и все мы, откуда она может прийти.