Бремя Власти
Шрифт:
Упустить такой шанс генерал конечно не мог. Сейчас Прохор не глядел на то что происходит на позициях возле его рубежа обороны. Для него исчезли Рязанский, Московский, Псковский и Новгородский полки, остался только враг, которого нужно уничтожать всегда и везде, любым способом без пощады и жалости.
Вот отступили за спины братьев последние пары мортирщиков и теперь ничто не мешает витязям стрелять.
— Беглый огонь! Пли! — приказал Митюха, гарцуя чуть позади центра строя. Загудели горны, вмиг оживились витязи и тут же послышались первые слитные залпы — при такой команде вести корректировку огня отдавалось ротному, а непосредственно
На губах генерала заиграла, ему вспомнилось, что еще не так давно он стоял перед строем, под палящими лучами южного Солнца и даже не замечал, как о кирасу рикошетят стрелы грязных степняков. Теперь же война другая, да и звание иное, а уж о мозгах и говорить не следует — рисковать головой понапрасну нельзя, эту истину в Митюху Старший Брат вбил до конца жизни.
Между тем противник все же сумел приблизиться настолько, что в строну корпуса все же прозвучали первые пока еще куцые редкие залпы. Вскрикнул молодой витязь, Прохор оглянулся и узнал в нем шестнадцатилетнего Ваньку Ладейщикова, боец из него так себе, но вот как столяр уже успел себя проявить.
'Неужто убили?' — не поверил Митюха.
Но нет, вон подняли.
'Ранен, правое плево в крови, видать пуля срикошетила от кирасы, может только задела, и кость не повреждена…' — сразу оценил генерал, но отвлекаться в начале боя — ошибка непростительная, поэтому тут же переключился на происходящее на поле боя.
Врагов будто бы и не убывало! Сколько не убивали, а их все пребывает и пребывает, словно головы с змея, что сторожил Калинов Мост. Да только и своего огонька у руссов имеется изрядно.
Мортирщики, заняв позиции в тылу тут же приступили к бомбардировке наступающих шеренг противника. Новые хлопки взрывов на правом фланге зазвучали чаще. Колпаки стреляли на износ, стволы уже начали дымиться, того и гляди очередной снаряд взорвется прямо внутри орудия. Прохор уж хотел кликнуть зарвавшихся артиллеристов, но те и без него все видели, да и разбирались в своем деле не в пример лучше, так что бочки с уксусом, для охлаждения, уже катили к пушкам.
Разбившись повзводно, роты стали вести перекрестный огонь по атакующему противнику. Но как бы отлично не действовали витязи — враг не отступал и вот уже в трех местах сумел вступить в рукопашную! Если бы не рогатки, предусмотрительно выставленные перед строем, то дело могло окончиться трагедией, ведь вместе с пехотой на корпус обрушился ни с того ни с сего кавалерий противника. Да не какие то там оголодавшие степняки, а закованная в латы польская гусария. Видно враг все же сделал выводы из первых дней сражения, вот и решил попробовать на зубок самых низкорослых русских воинов. Но просчитались вражины и град пуль отогнал зарвавшихся панов, но проблемы не решил — эскадроны все же нашли лазейку и ударили на стыке витязей и новгородцев.
На несколько секунд воины замялись и поляки с остервенением принялись рубить ошалевших новгородцев. Русские воины пытались отбиваться, благо фузея со штыков не абы что, но толи шляхта попалась очень уж опытная, толи с этого края воины сами были малоопытные, но отбить атаку не получалось.
А к полякам уже неслась пехота, почуяв слабину в обороне противника!
Прохор все видел, даже то, что командир новгородцев — полковник Свиридов Петр Ильич, пытается помочь своим воинам, но не успевает: на его центр основательно навалился трусоватый полк саксонцев вместе с отрядом наемников Бурого Волка.
Впервые за долгое время командования Прохор ничего не мог сделать — имея под рукой свыше трех тысяч бойцов, в этой ситуации у него не было сил выделить и пары рот в помощь соратникам, ведь ослабь он собственную линию, противник прорвется. И тогда их уже ничего не спасет. Но от понимания сложившейся ситуации молодому генералу лучше не становилось. Он до крови закусил губу и единственное на что решился — отослал два эскадрона кирасир прикрытия в помощь своему правому крылу, да и то не в лобовую атаку, а только как огневую поддержку, ведь недаром у каждого из них по паре тяжелых пистолей.
Генерал чувствовал, что этот момент решающий, тот кто сдюжит — выиграет!
Принц Евгений Савойский.
Все резервы брошены в бой, даже часть обозников — самая боеспособная, и то ушла навстречу врагу. Не для того, чтобы победить, всего лишь стать живым щитом для лучших солдат, готовых сбить противника с этого проклятого холма, а потом вовсе погнать его до самой Москвы.
Фельдмаршал ни на мгновение не сомневался в победе. Да и как тут сомневаться, когда все спланировано до такой степени, что каждая фигурка-человечек ведет себя именно так как от нее и ждут.
Да, сражение вышло трудным, да много крови пролито, но еще больше ее прольется, главное — это завершить наконец эту вакханалию, сломить царя. А после можно и потери подсчитать, хотя чего греха таить, Евгений не зря кидал на самые опасные направления кого угодно, но только не своих имперцев, именно поэтому черно-белые мундиры удалось сохранить едва ли не в сто процентной целостности.
Опытнейшие полководец с довольной улыбкой следил за тем как кавалерия сжимает фланги и вот-вот готова прорваться в тыл к руссам, держащимся из последних сил. Вон несколько сот летучих гусар умудрились даже прорваться сквозь строй зеленых мундиров, но фельдмаршал конечно знал — им долго не выстоять, русские воины перебьют наглецов. Вот только это первая ласточка, и с каждой минутой их все больше. Как та, что принесла весть о сдаче сразу двух люнетов и теперь руссам точно придется отступать, потом что их тактика строилась исключительно на обороне и потери связующих точек фатальна.
— Господин, они отступают! — не сдержал эмоций молодой полковник, адъютант Евгения, барон Франц фон Граунтберг.
Фельдмаршал покровительственно кивнул, но говорить ничего не стал, посчитал лишним. А между тем ситуация начала развиваться лавинообразно. Вот зубчатая шеренга, с несколькими выступами отбивается от саксонцев, недобитых поляков и имперцев, а через минуту, тот строй, казавшийся непоколебимым, неожиданно ломается, спрямляется и … отступает прямо к холму, с которого уже не стреляют батареи. Да и вообще, на котором казалось вовсе никого нет!
Принц Савойский, потер свои красные от недосыпа стариковские глаза, чувствуя, что происходит нечто странное. В его прогнозе подобного не было, руссы не должны были сдавать стратегическую точку, они были обязаны биться до последнего, и получить удар с тыла от кавалерии. Разум командующего тут же начал анализировать ситуацию ища решение для этой ситуации. Ловушка? Нет, в нее Евгений не верил — нет у противника сил чтоб сдержать атаку и одновременно готовить пакость, физически нет солдат, а это значит тут нечто иное.