Бремя Юртов
Шрифт:
— Он убьет меня! Смерть небесным дьяволам! Смерть!
Он упал на колени, его руки со скрюченными пальцами, как бы не поддаваясь его контролю, тянулись к горлу Элоссы.
— Нет, — почти взвизгнул он, страшным усилием воли повернулся и ударил кулаком по верхней губе каменного рта. Раздался треск. На пальцах Стэнса выступила кровь, а лицо на стене осыпалось, как высохшая на солнце глина. Упала не только часть губы, на которую обрушился удар Стэнса, — из этой точки пошли вверх и вниз трещины. То, что казалось массивным камнем, крошками посыпалось на пол. Даже глаза разлетелись со звоном разбитого
С исчезновением этой маски изменилась и комната. Элосса выпрямилась с ощущением, что с плеч упал тяжелый груз, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Это ушло зло, исчезло вместе с разрушенным лицом.
Стэнс, все еще стоя на коленях, дрожал всем телом. Но он поднял голову. Причина, исказившая его лицо, исчезла. По лицу раски прошла тень замешательства, а затем пришло самообладание.
— Оно хотело заставить меня убивать, — тихо сказал он. — Оно хотело пить кровь.
Элосса подняла осколок камня. Как странно, что единственный удар Стэнса вызвал такое полное разрушение. Осколок имел крепость камня; она попыталась, но не смогла раздавить его.
Она не понимала, что случилось, но все было явно к лучшему: отвечая на зов юрта, она должна была войти в Рот Атторна, а все ее инстинкты восставали против такого действия.
— Но ты не убил. Оно не управляло тобой, как ни старалось.
Она не представляла, что такое это «оно». В этом месте она готова была признать какую-то силу, вероятно, нематериальную, связанную с изображением лица, но не могла понять, почему хватило одного удара, чтобы все обратилось в прах. Может, это освобождение временное?
Стэнс смотрел на нее и хмурился.
— Я этого не понимаю. Но я — Стэнс из Дома Филбура и я не отвечаю на приказы призраков — злых призраков! — В его словах слышались гордость и вызов.
— Прекрасно, — охотно согласилась она, — но здесь дорога, по которой мы теперь пойдем.
У Элоссы не было ни малейшего желания ползти в это отверстие, но на ее расе лежало древнее принуждение — ни один крик о помощи, посланный от сознания к сознанию, не может остаться без внимания, — и она не могла отказаться.
Стэнс взял один из факелов и полез с ним в отверстие. Элосса, поколебавшись, взяла один из запасных, стоявших в углу, и последовала за Стэнсом.
Здесь факел светил более тускло, чем в пещере, потому что проход был узким и низким, они пробирались по нему ползком, и Стэнс загораживал свет своим телом. Но и видеть тут было нечего — гладкие закругленные стены и чистый, даже без пыли, каменный пол.
Элосса боролась с нарастающим беспокойством. Оно не было вроде бы беспричинным, как в пещере, ее со всех сторон окружал камень, и вес его пугал ее. Из памяти не выходило случившееся с каменным лицом: что если какой-нибудь неловкий толчок вызовет то же самое здесь и на них обрушится потолок или стены? Затем темная фигура Стэнса исчезла, но свет его факела, скрывшись на миг, тут же вернулся и вывел Элоссу из этого червячного прохода в более широкое пространство.
Здесь уже не было ни ровных стен, ни гладкого пола: это была природная пещера. Девушка стояла
Элосса еще раз закрыла глаза и послала мысль-поиск. Ответа не было. Но вряд ли кричащий юрт умер: его конец она ощутила бы как шок, поскольку держала свое сознание открытым в ожидании даже самого слабого ответа.
Стэнс медленно обошел вокруг стен, освещая факелом каждую трещину. А Элосса кое-что заметила: песок на полу лежал неровно и не во всех местах. Хотя он был слишком мягким, чтобы удержать отпечаток, она заметила явные следы чьих-то ног.
— Посмотри, — сказала она раски, — куда ведут эти следы?
Он поднес к следам факел и пошел вдоль них. Они вели прямо к трещине, с виду ничем не отличавшейся от остальных.
— Она глубже, — сказал он, — и, кажется, может быть путем вверх или наружу.
Тут, по крайней мере, не пришлось ползти на коленях, но путь был очень узким. В некоторых местах они с трудом протискивались, обдирая тело о грубый камень. И тропа шла не прямо, как те две, по которым они прошли. Несколько раз они поднимались вверх по ступенькам или скользили вниз, как по трубе. Наконец они дошли до резкого прямоугольного поворота вправо и влево. Он вывел их в другую пещеру.
Пещера была маленькой и перегорожена стеной, как барьером. Камни, составлявшие ее, не были скреплены раствором, но были плотно подогнаны, так что стена казалась несокрушимой.
Стэнс воткнул факел в нишу возле стены и провел руками по грубой поверхности.
— Прочно, — прокомментировал он. — Но… — он достал охотничий нож и осторожно воткнул его в трещину между двумя камнями. Он долго раскачивал его, а потом резко толкнул камни, и те с грохотом выпали. — Выглядело крепче, чем на самом деле, — сказал он. — Думаю, мы расчистим ход.
Пещера была тесной, так что они работали по очереди: один выламывал камни, другой выбрасывал их назад, в проход. У Элоссы болели руки и спина, и она была голодна, как в полузимний пост. Но ей не хотелось даже намекнуть на перерыв в работе: самое главное выйти отсюда.
Когда они расчистили пространство достаточно широкое, чтобы протиснуться, Стэнс взял факел, просунул его в отверстие и удивленно вскрикнул.
— Что там? — спросила Элосса, но он не ответил и влез туда сам, и она быстро последовала за ним. Они снова оказались в проходе, сделанном людьми. Стены были не просто гладкие, а облицованные чем-то вроде полированного металла. При свете факела был виден узор, сияющий, как драгоценные камни самых разных цветов. Определенного рисунка не было, просто переплетение полос и линий, и цвет их все время менялся: желтый становился зеленым, голубой переходил в красный. Сначала Элосса радовалась этой перемене после унылого серого камня, но потом стала щуриться. Что-то чуждое, пугающее было в этих полосах. Как цвет может пугать? Она вспомнила цветные башни, дворцы, стены Кал-Хат-Тана. Город казался гигантской сокровищницей. Эти полосы блестели так же, но разница все-таки была.