Бремя
Шрифт:
«Наконец-то. Я так ждала тебя», — сказала Ивана.
«Вот я и вернулась...» — ответила Несса.
Вглядевшись пристальнее в лицо гостьи, первая спросила с тревогой: «У тебя слезы в глазах. Ты плачешь? — и подтвердила сама тут же: —Да, ты плачешь. Что случилось?».
— Я замерзла, замерзла в лед... В тех богатых странах лендлорды копейки жалеют, чтобы нормально отопить дома...
— Иди ко мне, — позвала другая. — Вместе мы быстро согреемся.
Они обнялись, скрещивая пальцы, странная жалость вошла в сердце и осталась там согревающим теплом.
— Я так стремилась сюда, — сказала
— Да, теперь все будет хорошо... Мы соберем оборванные нити судьбы, как заснеженные цветы в поле и возродим наше целое.
Перламутром в окнах расцветилось утро.
Совсем рядом просыпались тополя, стряхивая с веток белый пух, расправляли отдохнувшие за ночь крылья бабочки, затевали звонкую перекличку птицы. Блестели покрытые рассветной испариной виноградники. И Дед поднимался на крыльцо, щурясь от лучистого света яркой синевой глаз, бережно неся в ладонях умытые гроздья. Все было, как в детстве, и все было, как всегда. Боже мой, почему мне так хорошо? Живу ли я или умерла?
Скажи, живу ли я? Иль мне лишь чудится вращенье в смене дня и ночи, и медленный огонь свечи, и вкус дождя, и боль измены, и красный цвет обид, знакомая и пыльная дорога, парное молоко, которым мама поила меня каждым детским утром. И... он, ведущий за руку другую, его слепые слезы обо мне, две неожиданные русские березы в подстриженном американском парке, как две мои сестры с прозрачно-нежной кожей... Скажи, что есть, пусть скрытый смысл в словах, поступках, чувствах и предметах! За доказательство возьми одно — единственное, что можно видеть явно — мою живую, ищущую душу...
* * *
Ванесса проснулась рано, пребывая все еще во власти необычайного сна. Миссис Харт уже была на ногах и о чем-то говорила с приходящей помощницей по дому.
«Значит, ты нашла их, Марию и Митечку, — подумала Несса, вспоминая с волнением вчерашний поход в мастерскую отца Эрики, — и они оставили после себя Эрику. Значит, мы — сестры. Значит, необъяснимое чувство родства с ней с первой минуты встречи объяснимо и логично и кто-то или что-то ведет тебя по жизни, крепко держа за руку и нечего бояться, только не отставай от ведущего на болотистых мрачных переправах»...
Раздался стук в дверь, и Ванесса окончательно проснулась, мгновенно затаив, запрятав сон, как преступление, но спрятала и другое — саму себя (как когда-то я прятала ее в глубинах своего сознания), свое детство, дом, настоящее имя, все-все — обретая вдруг полную память, так неуместную и недопустимую в данной ситуации.
— Несса, дорогая, вы уже встали? — послышался голос миссис Харт. — Мы тут с дочерью обсуждаем поездку на пляж...
— Конечно, миссис Харт, это — отличная идея, отозвалась она, нарочито бодро, мгновенно выпрыгивая из постели. — Я буду готова через несколько минут.
Ванесса наспех оделась, привела себя в порядок и вышла во двор усадьбы. Знойное солнце уже с утра, то ли злясь, то ли заигрывая, лепило горячие пощечины, так что было не скрыться от них ни в тени палисадника, ни в искусственной защите очков, ни в широкополой соломенной шляпе.
«Ну, конечно, что может быть желаннее, чем прохладный океан в изнуряюще жаркий день? Я бы тоже с удовольствием искупалась. Кажется, с самого детства...» (но Ванесса не продолжила: не решилась открыть запретную дверь).
— Ну, и прелестно, — снова отозвалась миссис Харт, идя навстречу с букетом свежесрезанных хризантем, по-особенному возбужденная, что было ей даже к лицу.
И вот в отливающем перламутром автомобиле с открытым верхом три женщины, две из них одной крови, связанные еще и сокровенными узами духа, мчатся по хайвэю, и бриз треплет им волосы и рвет на протяжные звуки слова и восклицания: «Ах, Нес-са, какое не-бо! Ах! Смот-ри, ка-кой оке-ан!»...
Восторг, умноженный, по меньшей мере, на два сердца.
А океан, действительно, такой живой, как будто в васильковом необъятном поле после дождя проснулись светлячки. Я отрываюсь от земли, входя в сверкающий простор, и предаюсь воде, разменивая темные инстинкты на волны веры и на блики примиренья. И открывается, как в крестном омовеньи, от чистоты звенящий ковш души, сосуд для драгоценной влаги: любви без примеси иллюзий.
Эрика, заплыв дальше всех, развернулась на спину, распласталась на зеркальной, чуть покачивающейся глади, раскинув руки в стороны, и крикнула так громко, что почивающий в покое воздух задрожал, завибрировал и понес до горизонта: «Это — я, Боже! Боже! Это — я!».
* * *
А на следующий день обе, Ванесса и Эрика, удивительно похожие одна на другую — дымчатым золотом волос и синевой век с тенями неуловимой какой-то мглистой грусти, — сидели рядышком за пышно сервированным столом в доме Кристины и ее мужа. Party уже было в разгаре, звенели бокалы, слышался неестественно заливистый смех дам, пианист подбирал мелодии в «тему» настроения гостей. Ванесса в новом — зелень с бирюзой — платье (подарок Эрики) то и дело ловила на себе взгляды, и никак не могла понять, что в них — любопытство, сочувствие, скрытое осуждение или неосознанный ужас перед ее (да что им было известно?) душевной болезнью. Одна пара глаз выделялась из общей волны вежливой настороженности: мужчина, почти юноша, а может, так только казалось в удачном освещении гостиной, где все лица в этот вечер выглядели особенно свежими и помолодевшими, смотрел на нее открыто, неотрывно, с любопытством, с каким-то даже восхищением. Как только закончился ужин, и Ванесса, вздохнув с облегчением, освобождаясь от необходимости улыбаться и «делать вид», прошла к окну, чтобы потом незаметно выскользнуть на террасу, Эрика, просто держа за руку того самого обладателя сияющих глаз, тронула ее плечо и сказала: «Несса, хочу тебе представить моего дорогого друга. Познакомься: Артур Файнс! Артур, моя любимая подруга — Ванесса!»
— Я очень-очень рад, — сказал Артур и лицо его, и легкое рукопожатие выразили то же чувство, что и слова. — Как вы осваиваетесь в наших краях?
— О, замечательно. К хорошему привыкаешь легко, — тоже улыбнулась Ванесса. — Я здесь — почти, как в своей тарелке...
— Да, но к ужину вы совсем не притронулись...
— Он видит сквозь кожу, Несса, с ним бесполезно притворяться, — весело вмешалась Эрика, — посмотри в эти глаза, они никогда не лгут и читают мысли. Будь с ним начеку. Я оставлю вас совсем ненадолго, мне нужно кое-что обсудить с тетей...