Бремя
Шрифт:
Я чуть приоткрыл дверь и заглянул в светлицу. Дети плачут, не слушают каргу. Кто-то сидит на полу, кто-то ходит из угла в угол. Странно: никто из несмышленышей не пытается убежать. Их движения неестественные, механические, точно у кукол, которых дергают за ниточки.
— Храбрец достал саблю, — сказала старуха, — и одним быстрым движением снёс голову Старому Волку. Но не пугайтесь, сладкие мои! Ни одна капля крови не упала на пол пещеры, хе-хе-хе! Ведь Серого Волка создал Плетеный Человек! Теперь Храбрецу надо было отыскать нить, что
Я вошел в светлицу. Лишь карга повернула голову в мою сторону, дети же продолжают монотонно хныкать и ходить из угла в угол, не замечая меня.
Блеснули круглые линзы очков.
— Медвежонок почтил своим присутствием Старую Алнурию! Она рада, очень рада! Ведь с младенцами так тяжело, так тяжело! Плачут, ковыряются в носу, просят молока и не хотят спать! Отвыкла Старая Алнурия от этого, не может уследить за всеми. Устала она, ноженьки болят.
— Ты сидишь, — заметил я.
— А ноженьки все равно болят! — возразила карга.
Подметил, что окна выходят не к монастырю, дорога вокруг которого сейчас усеяна телами, а к густому лесу и сгоревшему частоколу.
— Дети околдованы? — спросил я. — Даже не пытаются удрать.
— Медвежонок же просил спасти несмышленышей. Вот Старая Алнурия и спасла, как могла.
Я кивнул, сказал с благодарностью:
— Спасибо. Не ожидал, если честно, что ты послушаешь меня.
Карга удивилась.
— Почему? Ведь медвежонок управляет Старой Алнурией. Может приказывать!
Возле меня встала белобрысая девчушка. На щеках милые ямочки, курносый носик, тонкие губы. И лишь от глаз веет пустотой и смертью. Сердце у меня защемило.
— Далеко от этой деревни до ближайшего поселения?
Карга закряхтела, тяжело поднялась с деревянного стула.
— Если пешком идти, то дня три, — ответила она.
— Долго… И что теперь делать с детьми?
— Медвежонку решать. Не Старой Алнурии.
Взгляд зацепился за черноволосого мальчика, что сидит под столом и катает на полу туда-сюда деревянного коня на колесах.
— Сколько виртов здесь? — спросил я.
Шмыгнув носом, старуха послюнявила указательный палец, а затем почесала горб. Кажется, ей доставляет огромное удовольствие говорить со мной.
— Все.
— Что?
— Старая Алнурия говорит: все здесь вирты. Ни одного из реального мира, медвежонок.
Я нервно почесал подбородок. Сучество!
— То есть получается, если Повелитель заявится в деревню, то ребятишки станут дегро?
— Именно так.
Обдумывая слова карги, подошел к окну, прислонился спиной к стене. Спросил:
— У тебя есть варианты, как спасти детей?
Карга опустила ладонь на плечо проходящего мимо мальчика, нежно провела длинными и скрюченными пальцами по лбу и щекам.
— Медвежонок может оставить ребятишек себе. Сделать их слугами, хе-хе-хе.
— Исключено, — уверенно заявил я. — С такой оравой мне ни спрятаться, ни скрыться. И к тому же… — Резко запнулся. Только сейчас, дошло, что предложила карга! — Ты мне, старая швабра, предлагаешь всех этих крох сделать дегро? Случайно не перегрелась на солнце, а?
— Медвежонок будет только смотреть. А Старая Алнурия всё сделает сама, хе-хе-хе.
— Нет!
Обливаясь потом, открыл окно. В лицо словно удар кулака шарахнула струя свежего воздуха.
— А если спрятать детишек в подвале? — спросил я.
— От слуг Повелителя никто не скроется, — заверила карга.
Захныкали две девочки-близняшки.
— Значит, возьмем с собой и доведем до безопасного места.
— Медвежонок не думает головой. Медвежонок думает сердцем.
— Что опять не так?
— Нам надо дождаться слуг Повелителя, чтобы закончить квест.
Я тяжело вздохнул, решаясь на отчаянный шаг.
— Тогда, карга, слушай: ты прикажешь малышам отправиться по тракту к ближайшему поселению.
— Но ведь далеко, медвежонок. Умрут они если не от жажды, то от гулей. Ночью опасно ходить.
Я отмахнулся:
— Сотворишь охранное заклинание. Или еще какую-нибудь херню.
— Но…
— Без "но"! — взорвался я. — Делай, что говорю. Метку нанеси нашу. Чтобы гули не притрагивались. Еды дашь в дорогу. Склад-то мы не сожгли!
— Старая Алнурия считает, что проще малышей убить.
— А её никто и не спрашивает! Всё! Выполняй. А я пойду отдохну. Голова уже совсем не варит.
С этими словами вышел в коридор. Потянулся, хрустнув плечами. Уже собирался выходить на улицу, когда на порог влетел карлик.
— Господин! — заорал он. — Господин! Беда! Беда!
Ощущая, что вот-вот просто свалюсь от усталости, спросил:
— Что опять?
— Здоровяк людей учуял! Много людей! Кланы!
Глаза Шута застыли в ужасе. Никогда не видел говнюка таким.
— Да ему показалось, наверное.
— Господин, переселитесь в гиганта! Пожалуйста! Умоляю!
По спине скользнула ящерка ужаса, сердце учащенно забилось. Я коснулся нити.
Перемещение произошло как всегда быстро и безболезненно. Будто накачал мускулов за несколько мгновений. Тело тяжелое, неповоротливое, хотя и висит в воздухе. Хоботок едва подрагивает. Пляшут графики в углу левого глаза. Так, нужно осмотреться. Мысленно приказываю себе взлететь над крышей монастыря. С такой выси мир кажется маленьким и игрушечным. Ветер играется с верхушками деревьев, солнце, подобно раскаленному комку металла, поднимается по безоблачной синеве неба. За спиной едва-едва угадывается чернильный купол, спрятавший Нотер'Гарот, а впереди… Я замер не в силах даже вздохнуть. Широкий тракт скрывается в клубах пыли, лишь на краткий миг показываются штандарты. Но не это пугает. Ко мне, задевая верхушки сосен, стремительно несутся шестнадцать Альфа, будто предвестники Апокалипсиса.