Брестские ворота
Шрифт:
– Ишь ты… – парень оценивающе посмотрел на Фёдора с Яшкой и вдруг, повернувшись к грузовику, крикнул: – Матвей, у нас тут вроде как попутчики нарисовались…
Почти сразу этот неизвестный Матвей, которого раньше и слышно не было, вышел из-за полуторки, таща в руках целый ящик тушёнки. Он подошёл ближе, опустил ящик на землю, какое-то время смотрел на сыто облизывающихся товарищей и только потом сказал:
– Ладно, будем знакомы… Понырин Матвей, а это, – он показал на весельчака, – Петька Самунов.
– Фёдор…
– Знаем, – коротко ответил Матвей и зачем-то начал выкладывать тушёнку из ящика.
Аккуратно разложив банки на четыре одинаковые кучи, он уже приказным тоном сказал:
– Вот что, друзья. Нас в лесу товарищи ждут, так что грузитесь, вчетвером мы много дотащим…
– Ясно, – кивнул Фёдор и, развязав тесёмки вещмешка, первым начал складывать туда банки.
Нагрузившись консервами «под завязку», бойцы ещё почти километр шли по шоссе, а потом повернули влево, в сторону придорожного леса, где, по словам Матвея, взявшего на себя обязанности старшего, их должны были ждать остатки сводной роты штаба армии.
Однако к большому разочарованию Фёдора и Яшки ожидаемого подразделения на месте не оказалось. Вместо него на большой поляне, сохранявшей следы армейского бивуака, ушедших на разведку Понырина и Самунова ожидали только двое командиров.
Петька и Матвей, тоже удивлённые отсутствием роты, сбросили тяжёлые вещмешки на землю, и Понырин, никак не придерживаясь субординации, обратился к сидевшему на пеньке командиру:
– Товарищ капитан, а где все?
– Это к нему обращайся, он пояснит… – капитан показал на стоявшего рядом майора.
Матвей повернулся и молча посмотрел на второго командира, нервно покусывавшего травинку. Тот какое-то время тоже молчал, а потом, выкинув изжёванный стебелёк, с нескрываемым раздражением пояснил:
– Принято решение пробираться мелкими группами. Мы специально задержались, ожидая вас.
– Так… – протянул Матвей и хотел ещё что-то сказать, но его перебил капитан и, указав на понуро стоявших Якова и Федю, спросил:
– Кого привели?.. Кто они?
– Бойцы. Как и мы через фронт пробираются, – глухо пояснил Матвей и устало сел на траву рядом со своим вещмешком.
– Так… Через фронт, значит, решили… К своим… – капитан встал с пенька и испытывающее посмотрел на новоприбывших. – Кто такие?
– Пулемётчики мы, – выступил вперёд Яшка.
– А где же ваш пулемёт? – подозрительно сощурился капитан.
– Мы в обороне у реки стояли, а как нас минами накрыло, и пулемёт разбило, мы и отошли, – обстоятельно пояснил Яшка.
– И вы, значит, прямо оттуда и драпанули? – с какой-то кривой усмешкой уточнил капитан.
– Мы оттуда, а вы отсюда! – неожиданно зло огрызнулся Яшка.
– Те-те-те, – жестом остановил его майор. – Не забывайтесь.
– А вы, я думаю, из политуправления? – всё ещё раздражённо предположил Яшка.
– Вот тебе и реакция на лучшее решение, – явно обращаясь уже не к Яшке, а к майору, глухо сказал капитан.
– Подожди, – отмахнулся майор и неожиданно улыбнулся Яшке. – Ишь ты, какой ершистый… Москвич?
– Москвич, – несколько успокоившись, ответил Яшка.
– А он? – майор показал на угрюмо молчавшего Медведя.
– Он из Сибири. А наш подносчик Борька Вайнтрауб, так тот тоже из Москвы был… – почему-то вспомнил Яшка.
– Вайнтрауб? – переспросил майор и уточнил: – А он где?.. Убило?
– Нет, – отрицательно мотнул головой Яшка. – Ранило сильно, так мы его прямо на станцию в санитарный поезд на закорках несли.
Командиры почему-то переглянулись, и майор удивлённо заметил:
– Так это ж вёрст пятнадцать, если не больше…
– Не знаю, – Яшка пожал плечами. – Только бросить его мы никак не могли. Он нас в бою выручил. Под миномётным обстрелом ленты таскал.
– Ну, если так, то что?.. – майор со значением посмотрел на капитана. – Берём с собой товарищей пулемётчиков?
– Надо брать, – немного подумав, отозвался капитан и резко, одним рывком встал с пенька…
Командир полка – небритый осунувшийся майор – проводил совещание. Правда, от полка, угодившего в окружение, а потом под удар немецкого «клина», оставалось всего человек полтораста. На совещании же собралось человек двенадцать из тех, кого майор знал лично, но были здесь не только командиры, а также сержанты и даже один старшина.
Хутор, возле которого расположился на «днёвку» вдребезги разгромленный полк, прятался в лесу, и сейчас через открытое окно до собравшихся доносилось вполне мирное кукареканье взлетевшего на плетень хозяйского петуха.
Сам майор, стоя возле колченого стола и опираясь одной рукой о столешницу, заметно нервничал. Все сидевшие в комнатушке отлично понимали безвыходность положения, и от того, что сейчас скажет командир, зависело очень многое.
Видимо, лучше всех понимал это и сам майор, потому, справившись с волнением и убрав руку со стола, он начал:
– Друзья! Нам предстоит нелёгкий выбор. Или мы с боем прорываемся из окружения, и, если повезёт, те, кто уцелеет, должен будет снова драться за этих… Но я хорошо знаю вас всех, а вы также хорошо знаете меня, поэтому я буду говорить открыто. Я, казак, видел прелести террора, нищеты, издевательства. Помню об истреблении казачества, депортациях, раскулачивании, расстрелах. Я всю жизнь мечтал почувствовать себя донским казаком и свободным человеком. И вот теперь мы можем наконец сбросить с себя ярмо ненавистного режима!