Брестский квартет

Порутчиков Владимир Геннадьевич

— Как пчелы в улей! Асы, — усмехнулся Брестский и покосился на товарищей.

Угрюмо смотрел в сторону аэродрома Крутицын, играл желваками Чибисов. Даже не понимающий по-русски Василе выглядел подавленным. Самолеты вернулись, все до единого. Это означало, что немецкие летчики выполнили свою задачу и теперь где-то там, у подножия Карпат, смерть снова собрала свою жатву.

А они в двух шагах от цели и ничего не могут сделать!

— Продолжать наблюдение, — отрывисто бросил капитан.

Но напрасно сантиметр за сантиметром исследовали они гору в мощные цейсовские стекла своих биноклей. Ни

единого намека, ни единой зацепочки…

Блеск этих самых биноклей и заметил один из заходящих на посадку немецких летчиков. Об этом тут же доложили Шуману. И хотя летчик, ссылаясь на скорость, высоту и усталость, не был до конца уверен, что не ошибся — да и мало ли, что там могло блеснуть. Но начальник охраны, помнящий, что где-то в непосредственной близости от объекта бесследно исчезли трое русских диверсантов, отнесся к этому сообщению со всей серьезностью. Он срочно вышел на связь со взводом альпийских стрелков и приказал им немедленно выдвинуться в сторону Черного хребта. Живыми он разрешил никого не брать.

Когда радист отстучал это сообщение, Шуман посмотрел на часы. Они показывали без десяти двенадцать. Если топать прямиком по тропе, то к хребту можно было выйти часа через три…

День уже перевалил за середину, и Чибисов все больше склонялся к тому, чтобы попробовать проникнуть внутрь горы через главный вход, как ни самоубийственно это было, когда Крутицын, задумчиво глядя на грохочущий внизу поток, вдруг сказал:

— Река… Можно попытаться попасть туда по реке. Ведь куда-то же девается вся эта вода.

И действительно, ревущая далеко внизу стремнина терялась где-то под скрывающей аэродром горой.

Идея Крутицына, поначалу показавшаяся Чибисову безумной, по мере того как шло время, а другого решения не находилось, все больше и больше стала занимать мысли капитана. И хотя риск сгинуть навсегда в темных, наполненных ледяной водой недрах был очень велик, но другого способа незаметно проникнуть на аэродром, кажется, не существовало.

Конечно, можно было попробовать подобраться к горе с другой стороны или просто вернуться назад к своим. Но где гарантия, что они не погибнут по дороге, напоровшись на немцев или просто сорвавшись со скалы. Чибисов мысленно оценил весь тот опасный путь, который в обоих случаях им предстояло бы проделать, покосился на Брестского, на его перебинтованную ногу и вздохнул. Время! У них просто не было времени. Каждый день, каждый час пути — это дополнительные вылеты с этого проклятого аэродрома, дополнительные жертвы. И открывшаяся им тайна слишком дорога, чтобы…

— У нас просто нет времени, командир, — словно угадав его мысли, вдруг подал голос Крутицын. — Я готов рискнуть.

— И я, — отозвался Брестский.

— Решено: воспользуемся рекой. Брестский с проводником возвращаются назад. Смысла оставаться на скале больше не вижу. Обратно мы сюда уж точно не вернемся, — подвел черту под их раздумьями Чибисов и, избегая смотреть в полные возмущения Димины глаза, добавил: — Куда тебе с твоей ногой в реку-то лезть? К тому же должен быть у нас запасной вариант. На всякий случай…

Капитан отдал Брестскому карту с точными координатами горного аэродрома. Диме надлежало во что бы то ни стало добраться до своих с этой самой картой. Лучше поздно, чем никогда, но добраться.

— Во что бы то ни стало, — повторил Чибисов, снова покосился на Димину ногу, на насупившегося Василе и вздохнул. Дойдут ли? Смогут ли спуститься обратно с такой кручи? Нет, они должны, просто обязаны дойти! Эх, эх… Не гоже было так оставлять своего боевого товарища. Не гоже! Но другого выхода Чибисов не видел. В глубине души он надеялся на помощь Трофима. Капитан вспомнил крепкий хват и твердый открытый взгляд горца… Лишь бы только Брестский и Василе сумели добраться до его домика.

Быстро обнялись. Особых слов не говорили, да и к чему, когда все и так понятно. Лишь чудак Крутицын, вечный Димин опекун, перекрестил его на прощание, добавив при этом:

— Храни тебя, Господи!

14

Первыми покинули хребет капитан и старшина. Для начала они спустились вниз на небольшой, тянущийся вдоль русла реки каменный карниз. Чтобы их не заметили с той стороны, специально выбрали заросший кустами склон.

Закрепили на карнизе веревку, разулись. Из оружия взяли с собой лишь ножи да гранаты. Все остальное, включая автоматы и вещмешки, завалили камнями.

Поручика, как только он разжал пальцы и ухнул в ледяную воду, сразу же закрутило и стремительно понесло к горе, под которой тонкой изломанной полосой чернел над водой вход в пещеру. С ног до головы обожженный холодом Крутицын вдруг испугался, что не выплывет, что судорога скрючит мышцы, и тогда конец. За спиной раздался едва различимый сквозь шум реки плеск — то отпустил веревку и отдался во власть стремнины Чибисов.

А вход тем временем стремительно приближался. Он был так низок, что Сергею Евграфовичу пришлось даже немного поднырнуть, но все равно его здорово приложило головой о нависающий над водой выступ. Старшина, правда, успел еще крикнуть: «Береги голову!» плывущему сзади Чибисову, перед тем как со свистом заглотнув воздуха, влетел в черную, словно с ревом разверзшуюся перед ним пасть пещеры. А в пасти — ничего, кроме полного мрака и ледяной, заполняющей весь узкий проход воды.

Крутицыну казалось, что он летит в никуда целую вечность. Еще немного, и он утонул бы, но подземное русло вдруг сделало поворот, заставив реку чуть сбавить свой бешеный бег. И Крутицын, чудом умудрившийся уцепиться за какой-то невидимый во мраке выступ, инстинктивно рванулся наверх. Из последних сил…

Его спасла узкая, оказавшаяся между водой и сводом туннеля полоска. Через мгновение на старшину налетел Чибисов. Крутицын едва удержал его и удержался сам, почти силком вытягивая капитана к своду.

— Дыши, командир, тут воздух!

И они судорожно вдыхали его готовыми вот-вот разорваться от нестерпимой боли легкими, почти касаясь губами холодного склизкого свода.

— Ну что?.. Поплыли… дальше?.. — в три приема спросил невидимый поручику Чибисов, когда они немного отдышались и пришли в себя.

— Поплыли, — отозвался Крутицын и первым разжал руку.

«Все-таки староват я стал для таких аншлюсов, — с тоскою подумал он, стараясь не гадать, что ждет их впереди. — Господи, спаси и сохрани наши души грешные!»