Бретонская колдунья
Шрифт:
– А чего же ты орала, как резаная? – удивился Большой Пьер.
– Вы бы видали, как они тут друг напротив друга стояли, тоже бы заорали! Я думала, они поубивают друг друга насмерть!
Громко, во все горло, так, что отдавалось в кухонных сводах, Большой Пьер захохотал. Засмеялась и Жаккетта, прыснула в передник Аньес. Неприятная история осталась позади и они, кто вспоминая, а кто представляя произошедшую сцену, веселились от души.
Отсмеявшись, Большой Пьер сказал:
– Так вот кого надо в караулы ставит. Вы любого врага
– Еще как надежное! – не согласилась Жаккетта.
– На кухне – может быть. У Шарло ты надолго охоту к женскому полу отбила, но ведь кроме него найдутся желающие. Не будешь же ты всюду эту вилку таскать. Что-то поудобней тебе надо, раз уж парни так заглядываются.
– Ага, пушку чугунную! – мрачно заявила Жаккетта. – На веревочке таскать буду – враз разбегутся.
Она принесла из кладовой кувшины с деревянными пробками и принялась складывать туда подсохшие куски.
Большой Пьер взял кусочек на пробу и, жуя хорошо протушившегося гуся, вслух рассуждал:
– Вот бы тебе такую штуку, кинжал не кинжал, но что-то такое, что и вреда сильного не нанесет, но и проучит наглеца как следует…
У Аньес утка тоже сготовилась, она унесла ее прямо в утятнице в кладовую, чтобы та отлежалась за ночь в жирном наваре и принялась толочь разопревшую фасоль, делая гарнир к тушеной гусятине.
– Я попрошу Ришара, пусть он Жаккетте хлыст подберет! – подкинула она неожиданно здравую идею. – И обращаться с ним научит. Ришар говорит, хлыстом даже волка убить можно – значит и противного ухажера отогнать тоже! Ведь, правда, Большой Пьер?!
А, пожалуй… – солдат задумался и почесал макушку. – Я видел, как кнутом с человека кожу ремнями сдирали. Страшное зрелище. Давайте-ка, я сам с Ришаром потолкую.
– Ладно, это не к спеху… – недоверчиво заметила Жаккетта.
Она процедила жир, в котором тушились гуси, залила им кувшины по горлышко и плотно забила деревянные крышки. Из отложенных к обеду кусков она выбрала самый маленький, кинула его в глиняную миску, добавила туда половник приготовленного Аньес пюре из фасоли, сунула ложку и прикрыла все пресной лепешкой.
– На! – протянула она миску Большому Пьеру. – Отнеси этому извергу, чтобы он мне на глаза не показывался. И есть понемногу всех зови. Сейчас мы кувшины в погреб спрячем, и на стол накрывать будем.
Большой Пьер ушел.
Аньес понесла два первых кувшина. А резко уставшая Жаккетта на минутку присела у стола и задумалась: может и правда, какой-нибудь хлыст поможет ей и святой Агнессе держать оборону?…
– Видите вон тот колпак? – спросил компанию конюх Ришар, показывая рукояткой бича на свой бегуин, висящий на гвозде, вбитом в столб, поддерживающий балки перекрытия конюшни.
Не откладывая дела в долгий ящик, Большой Пьер вечером переговорил с Ришаром и сегодня с утра, как только Жанна уехала в замок, Аньес с Жаккеттой и Большой
Как настоящий знаток и приверженец своего дела, Ришар сначала захотел показать, что можно делать кнутом.
Из висящей на стене коллекции кнутов, кнутиков, бичей, хлыстов и плеток он выбрал довольно невзрачный, с корявым кнутовищем, бич и вышел с ним на середину просторного, высокого сарая.
Зрители нашли себе места по душе. Аньес с Жаккеттой забрались на старую телегу, а Большой Пьер присел на мешок с сеном. Они с любопытством смотрели за действиями конюха.
Правда, Жаккетта была настроена довольно скептически, с недоверием поглядывая на увлеченных друзей: бич казался ей слишком несерьезным оружием.
Разминаясь перед выступлением, Ришар сделал легкий, но резкий взмах рукой и бич ожил, зазмеился, и с сухим треском щелкнул, словно взорвалась петарда.
– Ап!
Конюх опять взмахнул бичом, и не успели зрители что-нибудь понять, как он уже держал в руках свой бегуин.
– Давай, Аньес! – кивнул он.
Раскрасневшаяся Аньес принялась вынимать из корзинки, в которую она до представления упорно не давала заглянуть, куриные яйца и стала раскладывать их по всему сараю на достаточном удалении от Ришара. Под конец она вытащила несколько свечей.
Заинтересовавшийся Большой Пьер отобрал у нее свечи, сам принес лестницу и расставил их на балке.
– Сейчас зажечь, или как? – крикнул он сверху.
– Сейчас! – ответил конюх, поигрывая бичом.
– Прямо балаган! – шепнула Жаккетта севшей обратно на телегу Аньес. – Как на ярмарке! Я смотрю, ты быстро с Ришаром поладила – всего-то пару раз на рынок сходили!
Аньес пихнула ее локтем в бок.
Наконец декорации к представлению установили.
Ришар, стоя в центре, как укротитель, высматривал начальную жертву.
Первый взмах – и первое яйцо разлетелось на мелкие осколки и липучие брызги! Еще взмах – и второе яйцо взорвалось, забрызгав желтком сено. Ришар, ни на шаг не сходя с места, словно невидимой рукой, дотягивался бичом до нужных ему мест.
Когда все яйца из корзинки Аньес были расщелканы, конюх принялся посылать извивающийся конец бича в сторону шеренги свечей, взмах, за взмахом гася огоньки пламени и не задевая при этом самих свечек.
– Ух ты! – восхитилась поверившая в достоинства бича Жаккетта. – Как дракон языком пламя слизывает!
– Это только цветочки! – услышав ее возглас, довольно сообщил конюх. – То простой бич, а теперь посмотрите кнут со свинчаткой.
Ласковыми движениями он аккуратно свернул и повесил любимый инструмент на место, и снял другой. У этого кнута в конец сужающегося плетеного хвоста был вплетен кусочек свинца.
Конюх согнал Большого Пьера с мешка с сеном и прислонил этот мешок к столбу. Затем опять вернулся в центр сарая.
Взмах! В дерюжном боку упитанного куля лопнула дыра, из которой полезло сено.