Бриана
Шрифт:
— Я планирую отвести тебя на ужин и в кино.
Она изогнула бровь.
— Это было бы впервые. Я никогда раньше не была на официальном свидании. Не так. — Она вытирает рот и делает глоток из пластиковой трубочки своего напитка.
— Я бы хотел водить тебя на много свиданий, если ты согласишься. Я написал свой номер на той салфетке, потому что ты, скорее всего, не сохранила его в своем новом телефоне даже после того, как я тебе написал. Иногда, когда пишешь его на бумаге, он кажется настоящим.
— Ты прав. У меня нет твоего номера, но у тебя есть мой. Забавно, я не помню, чтобы давала тебе свой новый номер, когда увидела тебя в клубе.
— У меня свои каналы —
17
БРИАНА
Я впилась глазами в его, ища, чего он хочет. Почему сейчас? У него была возможность сделать все, когда мы были вместе. Мы никогда не ходили на свидания. Джейден — тот тип мужчин, которые сразу переходят к делу. Ему нравишься ты физически, он трахается. Вот в принципе и все. Если он хочет, чтобы ты была рядом, он купит тебе все самое лучшее дерьмо.
У нас есть связь, это очевидно. У нас обоих темное прошлое со злыми секретами, от которых большинство людей сбежали бы, как только узнали бы, что нас преследует. Я понимаю, что именно это влечет меня к нему. Удобство того, что мне никогда не придется рассказывать ему, что они со мной сделали.
Я удивлена, что он занялся мной в душе. По словам Итана, Джейден знает часть нанесенного ущерба, и мой самый большой страх — он рискнет всем, чтобы отомстить тем, кто сломал меня. Тем, кто оставил меня почти бороться за свою жизнь, когда меня однажды ночью притащили и оставили умирать в клинике в другом городе. Где я солгала о своем возрасте и о том, кто я. Где я едва помнила, что произошло в первый и второй раз, пока не начались кошмары. Они давали мне кусочки и отрывки того, что произошло в те ночи пыток.
Иногда разум имеет возможность блокировать травму, но иногда он любит выбирать определенные сцены в качестве напоминания. Как калейдоскоп образов, которые вы можете увидеть.
В больнице сделали фотографии, но все было заметено под ковер, я нашла их в своей карте и порвала их перед тем, как уйти в тот день. Отчасти это было потому, что мне было стыдно, и я решила, что не дам им никакой информации. Не было никаких имен, которые можно было бы назвать, из-за страха, что они выполнят свои обещания и убьют меня.
Если бы власти узнали, что мне на самом деле семнадцать, они бы забрали меня и отправили в систему приемной опеки. Двое мужчин, кроме Джека, не были старыми, они были, возможно, того же возраста, что и Джейден, или даже моложе. Они обещали убить меня, если я кому-нибудь расскажу, и я им поверила.
Когда я выплатила долг матери, она обратилась к Джеку за метамфетамином, и цикл начался снова. Когда я уехала из трейлера матери, я научилась танцевать на пилоне и устроилась на две работы. Одну в закусочной и одну в «Фарфоровом домике».
Родители Жизель погибли в результате несчастного случая, и она приехала из Нью-Йорка с разбитым сердцем. Она была моим единственным другом с тех пор, как мы были детьми. Ее родители были всем. Они были лучшими родителями, о которых только можно мечтать, они были доброй, любящей парой, которая очень любила свою дочь. Иногда они давали мне еду и теплое место, где я могла переночевать, когда мне это было нужно. Было больно видеть, как они уходят, и еще больнее было видеть, как Жизель теряет лучших родителей в мире. Они единственные люди, которых я считаю семьей.
После
Когда Джим, парень, которому я отдала свою девственность в старшей школе, узнал, что я танцую в «Фарфоровом домике», он на самом деле пытался пригласить меня на свидание и умолял о прощении.
Я помню, как Джим стыдился меня из-за моей матери и откуда я родом. Вот почему я не рассказываю людям о своих родителях или откуда я. Он распространял ужасные слухи о том, что я была легкой добычей, но потом почувствовал себя виноватым за распространение лжи и извинился передо мной. Он умолял меня простить его, и я так и сделала, но я не могла смотреть на него, потому что он был частью причины, по которой меня насиловали.
Затем Джейден появился с Нейтом в «Фарфоровом домике» и сразил меня наповал. Для меня это было как любовь с первого взгляда. Он был всем для меня, пока не перестал быть им.
Глубоко вздохнув и посмотрев на стол, нервно подергивая руками, я спрашиваю:
— Ты когда-нибудь был влюблен, Джейден?
Он хмурится, хмурит брови и все равно умудряется выглядеть красивым. Мужчина потрясающе красив, с сексуальным образом плохого парня и телом, выточенным как камень. Его руки выпирают, когда он сгибает их, ставя локти на стол. Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа. Может быть, я жду, когда он наконец скажет мне слова, которые я так хотела услышать от него, или что он хотя бы способен влюбиться.
Он отворачивается, и мой живот опускается, когда он говорит:
— Я не знаю. Я никогда раньше не чувствовал любви к кому-либо. Я никогда не испытывала материнской или отцовской любви, только их ненависть ко мне. Если бы ты спросила меня, могу ли я определить, что такое любовь, я бы не смог дать тебе ответа.
У меня сжимается живот, потому что грустно знать, что вы не можете определить, что такое любовь, или способны ли вы вообще ее чувствовать. Я узнала, что такое любовь, через Жизель и ее родителей. Это была любовь, пример того, как двое людей могут любить и заботиться друг о друге в браке и передавать любовь своему ребенку. Как Нейт и Жизель любят друг друга. Вот что я хотела почувствовать с Джейденом. Любовь — это то, что я чувствовала к нему три года назад. Теперь, когда он честен со мной, я была права, что дала ему то, что он хотел, и тихо ушла из его жизни. Теперь я знаю правду. Когда я была занята любовью к нему, он никогда не любил меня в ответ.
Теперь это становится понятным, когда ты кого-то не любишь, легко отпустить этого человека. Вот почему он отпустил меня и никогда не искал меня и не звонил. Джейден не любил меня тогда, и он не любит меня сейчас.
Я сглатываю комок, застрявший глубоко в горле. Мои руки лежат на коленях, липкие от пота, потому что я знаю, что должна отказать ему. Мне нужно заботиться о себе, и я знаю в глубине души, что заслуживаю того, кто полюбит меня хоть немного.
Я устала от боли и не хочу исследовать то, что, как я знаю, он не способен мне дать в конце концов. Если он не мог увидеть глубокую любовь, которую я испытывала к нему, когда мы были вместе, то в этом нет смысла. Быть друзьями — единственное, что я могу ему предложить, и эта дружба подразумевает, что я не буду оставаться в его доме или спать в его постели. Я совершаю ужасную ошибку, позволяя ему прикасаться к себе так же интимно, как я этого жажду, и физическое влечение есть, я недооцениваю себя, как говорится.