Бриджертоны: Вторые эпилоги
Шрифт:
– А теперь взгляни на меня.
Пенелопа осмотрела подругу.
– Ты прекрасно выглядишь.
И она не лгала. Назвать Элоизу безмятежной невестой язык не поворачивался, но она была ослепительна, и Пенелопа почувствовала, что ее волнения постепенно рассеиваются и, наконец, исчезают. Все будет хорошо. Неизвестно, испытает ли Элоиза такое же, как она, Пенелопа, супружеское блаженство, но, по крайней мере, подруга будет счастлива и довольна.
И кто она такая, чтобы утверждать, что новобрачные не влюбятся друг в друга
Пенелопа взяла подругу под руку, и они направились в холл. Снизу раздался голос Вайолет, достигший невиданной доселе громкости.
– Я так полагаю, твоя мать хочет, чтобы мы поторопились, – прошептала Пенелопа.
– Элои-и-и-и-и-и-иза! – Вайолет уже просто орала. – СЕЙЧАС ЖЕ!
Элоиза вздернула брови и скосила взгляд на лучшую подругу.
– Что заставляет тебя так думать?
Однако они так и не прибавили шагу. Рука об руку подруги неторопливо спускались в холл, как будто шли по церковному проходу.
– Кто бы мог вообразить, что мы выйдем замуж с разницей в несколько месяцев? – задумчиво заметила Пенелопа. – Разве мы не собирались провести вместе всю жизнь и превратиться в двух старух?
– Мы все еще можем воплотить нашу мечту в жизнь, – весело ответила Элоиза. – Но только будем замужними старухами.
– Это будет грандиозно.
– Великолепно!
– Колоссально!
– Мы станем эталонами старушечьего стиля!
– Законодателями старушечьей моды!
– О чем вы толкуете? – требовательно спросила Гиацинта, уперев руки в боки.
Элоиза вздернула подбородок и свысока посмотрела на сестру.
– Ты слишком молода, чтобы это понять.
И они с Пенелопой согнулись пополам от смеха.
– Мама, они сошли с ума, – заявила Гиацинта.
Вайолет с любовью посмотрела на дочь и невестку, которые стали невестами в немодном возрасте двадцати восьми лет.
– Оставь их, Гиацинта, – велела она, устремляясь к ожидающему экипажу. – Они скоро подойдут. – А потом добавила, словно ей только что пришло в голову: – Ты слишком молода, чтобы это понять.
***
Когда церемония закончилась и начался прием, а Колин раз и навсегда уверился, что сэр Филипп действительно будет хорошим мужем его сестре, ему удалось найти укромный уголок и утащить туда жену для беседы тет-а-тет.
– Она что-нибудь подозревает? – широко улыбаясь, спросил Колин.
– Ты невыносим, – ответила Пенелопа. – Это же ее свадьба.
На заданный вопрос можно было просто ответить «да» или «нет», но ни одного из этих ответов не прозвучало. Колин подавил желание нетерпеливо вздохнуть и вместо этого очень спокойно и цивилизованно продолжил:
– Значит?..
Жена смотрела на него целых десять секунд, а затем пробормотала:
– Не понимаю, о каких сложностях говорила Элоиза. Мужчины – чрезвычайно
– Ну… да, – согласился Колин, для которого женский разум был совершеннейшей загадкой. – Но какое отношение это имеет ко всему остальному?
Посмотрев по сторонам, Пенелопа понизила голос до свистящего шепота:
– С чего ей вообще думать об Уислдаун в такое время?
Колин неохотно признал, что в ее словах есть резон. В его мечтаниях все заканчивалось тем, что Элоиза каким-то образом догадывалась, что она единственная не знает секрет человека, скрывающегося под именем леди Уислдаун.
Это видение было совершенно нелепым, но доставляло ему удовлетворение.
– Гм-м-м-м, – протянул он.
Пенелопа с подозрением посмотрела на супруга.
– О чем ты думаешь?
– Ты уверена, что мы не можем сказать ей об этом в день ее свадьбы?
– Колин…
– Потому что, если мы промолчим, она точно узнает об этом от кого-то еще, а это нечестно, так как мы не увидим ее лица в этот момент.
– Колин, нет.
– После всего пережитого разве тебе не кажется, что ты заслуживаешь увидеть ее реакцию?
– Нет, – медленно выговорила Пенелопа. – Нет. Нет, мне не кажется.
– О, ты слишком дешево себя продаешь, моя дорогая, – ответил он, благосклонно улыбаясь супруге. – И к тому же, подумай об Элоизе.
– Я только этим и занималась с самого утра.
Колин покачал головой.
– Она будет убита. Услышать ужасную правду от совершенно незнакомого человека.
– Вовсе не ужасную, – возразила Пенелопа. – И откуда ты знаешь, что это окажется совершенно незнакомый человек?
– Вся моя семья поклялась молчать. Кого еще Элоиза знает в этой богом забытой глуши?
– А мне нравится Глостершир, – заявила Пенелопа, очаровательно стиснув зубы. – Я считаю его восхитительным.
– Да, – спокойно произнес Колин, отмечая про себя ее нахмуренные брови, сжатые губы и сузившиеся глаза. – Ты выглядишь на редкость восхищенной.
– Не ты ли настаивал, чтобы мы сохраняли тайну как можно дольше? Столько, сколько это вообще в человеческих силах.
– Не в буквальном же смысле, – ответил Колин. – Этот человек, – он указал на себя, хотя необходимости в том не было, – считает, что хранить молчание уже просто невозможно.
– Не могу поверить, что ты передумал.
Он пожал плечами.
– Разве это не мужская прерогатива?
Услышав подобное, Пенелопа открыла рот, и Колин вдруг захотел, чтобы найденный им уголок оказался не только спокойным, но и уединенным, потому что, сознательно или нет, его жена просто молила о поцелуях.