Бриг «Меркурий»
Шрифт:
Ни двадцативосьмилетний капитан, ни его боевые друзья офицеры, ни тем более матросы не ведают о том, что «Меркурий» уже заслужил самое почётное право, какое когда-либо может заслужить боевой корабль, — право носить на корме Георгиевский флаг. За всю отечественную историю лишь один корабль пока удостоился подобной чести — линейный корабль «Азов». В Наваринском сражении заслужил свой Георгиевский флаг «Азов», слава о котором уже облетела весь мир. На «Азове», которым командовал прославленный
Придёт время, и эскадра, возглавляемая вице-адмиралом Нахимовым и контр-адмиралом Новосильским — младшим флагманом, в Синопе уничтожит турецкую эскадру Осман-паши, в составе которой будет тридцатишестипушечный фрегат «Фазли-Аллах», бывший «Рафаил». Объятый огнём фрегат выбросится на берег и сгорит как смоляной факел.
Придёт время, и капитан «Рафаила» Стройников предстанет перед военно-морским судом. По решению суда над его головой будет сломана офицерская шпага, и вычеркнутый отныне из дворянского сословия, разжалованный в рядовые Стройников остаток своих дней прослужит матросом на Белом море.
Придёт время, и сменивший Грейга на посту Главного командира Черноморского флота адмирал Михаил Лазарев — бывший капитан «Азова» — напишет царю, что, «желая сохранить в потомстве память виновника блистательного подвига», черноморские моряки решили на Малом бульваре в Севастополе установить памятник капитан-лейтенанту Казарскому. Проект памятника создаст академик архитектуры Александр Брюллов, брат знаменитого художника Карла Брюллова. И на усечённой пирамиде, формой своей напоминающей крепостную башню, появится лаконичная надпись: «ПОТОМСТВУ В ПРИМЕР».
А «виновник блистательного подвига» в разодранном мундире, с повязкой на непокрытой голове всё ещё не сомкнул глаз. Налетевший ночью шквал чуть не довершил разгрома, учинённого турками. В нескольких местах отошли пластыри, и в трюм хлынула вода. Несмотря на то что на помпе постоянно сменялись матросы, трюм невозможно было осушить, и, когда «Меркурий» грузно взбирался на волну, слышно было, как под палубой плещется вода. Что тут можно было поделать — двадцать две пробоины в корпусе, шестнадцать повреждений в рангоуте, сто сорок восемь в такелаже и сто тридцать три дыры зияли в парусах…
Отдавая очередное распоряжение, Казарский вдруг заметил на шпиле свой пистолет. Он так и лежал здесь со вчерашнего дня. Обыкновенный пистолет тульской работы…
Не думал Казарский в эту минуту, что изображение пистолета рескриптом царя будет внесено в фамильные гербы всех офицеров-дворян — Новосильского, Скарятина и Притупова. Не знал он, что ему и Прокофьеву быть кавалерами ордена Святого Георгия четвёртого класса. Что мундиры Скарятина, Новосильского и Притупова украсит орден Святого Владимира, девиз которого: «Польза, честь, слава». И что все матросы «Меркурия», а также штурманский ученик Фёдор Спиридонов и его наставник Селиверст Дмитриев будут награждены высшим, Георгиевским, знаком отличия.
Но всё это будет, читатель. И все офицеры будут повышены в чине. Но мы-то с вами знаем, что не ради чинов и наград, не ради славы и даже не ради почётного права плавать под сенью Георгиевского флага выстояли эти люди в бою. Не о наградах они пеклись под градом неприятельских ядер, брандскугелей, книпелей и картечи, и не собственную жизнь спасал каждый из них. Радость, которая нет-нет да и проглянет на измученном лице матроса или зажжёт блеском глаза Скарятина, — это радость людей, глубоко удовлетворённых от того, что не посрамили они земли Русской.
Казарский поднял пистолет над перевязанной головой и, улыбнувшись, выстрелил в воздух. И наверное, только в эту минуту люди на «Меркурии» вздохнули с облегчением и поверили, что самое страшное уже позади.
И израненный бриг веселее побежал навстречу долгожданному свиданию с русской эскадрой…
В Севастополе, городе русской славы, на холме среди багрянника стоит памятник, самый первый из всех. На постаменте, формой своей напоминающем старинную крепостную башню, слова:
КАЗАРСКОМУ
ПОТОМСТВУ В ПРИМЕР
Сверху бронзовая триера — древнегреческое судно, на котором плавали герои мифов Геракл, Одиссей, Ясон.
Лёгкой птицей парит триера над Севастополем, над зелёными его бульварами и белыми как мел домами, над площадью с памятником адмиралу Нахимову и Графской пристанью, над старыми равелинами с чёрными щелями амбразур и над голубыми бухтами, где замерли на якорях военные корабли.
Трудные времена знал Севастополь, в самом имени которого — Город Славы — была угадана его героическая судьба. Дважды осаждали его враги, засыпая защитников градом ядер, снарядов и бомб; горели и рушились дома; гибли воины и горожане — старики, женщины, дети, но держалась морская твердыня и парила в задымлённом от пожаров и артиллерийского огня небе бронзовая триера, неуязвимая для врага.
Автор благодарит журналиста Ю. М. Стволинского, разыскавшего список команды брига «Меркурий» в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота СССР, и корабельного инженера Н. А. Полонского за консультацию по оснастке и вооружению брига «Меркурий».