Бригада
Шрифт:
Заметив у себя над головой отверстие, сквозь которое пробивался свет, Пэт с благодарностью ухватился за чью-то дружескую руку и мгновение спустя оказался в пустом просторном бассейне, еще недавно наполненном холодной водой. Бросив последний взгляд на канализационную шахту, в тусклом мерцании факела он увидел груду камней, заваливших туннель. С другой стороны завала, всего в десятке футов отсюда, были уже бантаги. Только вчера они подорвали стенку шахты, подложив под нее несколько сотен фунтов пороха. При взрыве погибло около двадцати человек.
Оказавшись наверху, Пэт был
Выбравшись по лесенке из бассейна, Пэт обвел взглядом развалины бань. Десять дней бесконечных боев превратили его штаб в дымящиеся руины. Однако, как ни странно, после этого людям стало даже легче оборонять это здание.
Из обрушившихся потолочных балок и нескольких тонн кирпичей были воздвигнуты прочные бомбоубежища. Вдоль остатков стен окопалась пехота, солдаты глубоко зарылись в груды каменных обломков, засев в десятках небольших одиночных окопов. Пригнувшись, Пэт следовал за проводником и, нырнув под плиту, некогда бывшую бронзовой дверью главного входа, оказался в глубоком бункере, где теперь находился штаб Шнайда.
Телеграфист, рядом с которым высилась стопка срочных донесений, деловито отстукивал ключом какое-то сообщение. В бункере стоял божественный запах свежезаваренного чая, и Пэт, скинув варежки, с благодарностью принял предложенную ему чашку и стиснул ее ладонями, грея замерзшие руки.
Возле одной из стен были поставлены на попа две скамьи, к которым прикрепили грубо нарисованную карту Рима.
— Мы потеряли двадцать второй квартал, — сообщил Пэту Шнайд, показывая на карту. — Пару часов назад бантаги захватили виллу в центре этого квартала.
— А что с храмом Венеры? — спросил Пэт.
— Ты ведь отправил туда полк из Двенадцатого Римского корпуса, так эти парни сражаются как дьяволы. Они говорят, что ни за что не дадут бантагам осквернить это место.
— Язычники! — с улыбкой проворчал Пэт. Блестящая идея посылать на защиту религиозных святынь римские полки принадлежала Рику, и пока это прекрасно срабатывало.
— Хочешь оглядеться? — спросил Шнайд.
— Для того я сюда и приперся, — отозвался Пэт.
Усмехнувшись, Рик жестом предложил ирландцу следовать за собой. Как только они выбрались из бомбоубежища наружу, их тут же окружил отряд пехотинцев в давно не стиранных мундирах. Многие из солдат, спасаясь от холода, накинули на себя заляпанные грязью одеяла.
— Сержант Жадович будет нас сопровождать, — сообщил Пэту Шнайд. О'Дональд обернулся, ожидая увидеть обычного русского сержанта — седобородого сорокалетнего мужика, обладающего несладким характером, но по-отечески заботящегося о своих солдатах. Вместо этого его удивленному взору предстал мальчик девятнадцати, в лучшем случае двадцати, лет. Однако холодные, беспощадные глаза мгновенно выдавали в нем прирожденного солдата. Пэт почувствовал странную ауру, окружавшую молодого сержанта. Что бы ни случилось, этот юноша выйдет невредимым из любой передряги, и потому другие солдаты будут тянуться к нему и беспрекословно выполнять его приказы.
— Так, господа начальники, зарубите себе на носу одну вещь. Как только мы выйдем за стену, главным буду я. Я скажу: «Стой!», и вы стоите. Говорю: «Ложись!», вы лежите. Следите за мной. Не вздумайте и пикнуть, а если я начну драпать со всех ног, вам лучше не отставать. Понятно?
Пэт осклабился:
— Договорились, солдат.
— Я вам вот что скажу, начальники. Это задание мне не по душе. Очень не хочется, чтобы во время моего дежурства ухлопали генерала, а то и двух. Вы точно хотите увидеть все своими глазами?
Пэт кивнул.
Юноша отвернулся и сплюнул на землю.
— Его превосходительство господин полковник все еще в госпитале. Может, подумаете еще раз, стоит ли вам это делать?
— Сержант, я был бы дерьмовым генералом, если бы боялся увидеть то, с чем имеют дело мои солдаты.
— Отлично, сэр, но если вас убьют, то виноваты будете вы сами, а не я и не мои люди.
Пэт с трудом сдержал улыбку. Сержант Жадович был чертовски хорошим воином. Он не просто прикрывал свою задницу, но позаботился еще и о том, чтобы уберечь от неприятностей свое подразделение. Этот поступок принесет ему уважение всей его роты, и солдаты еще долго будут вспоминать у костра о том, как сержант поставил на место генерала.
Пэт поймал взгляд Жадовича, давая ему понять, что прекрасно понимает суть игры, которую тот затеял. На лице сержанта промелькнуло облегчение, но он все еще не сводил глаз с О'Дональда. Наконец Жадович пожал плечами и направился к южной стене бани, взмахом руки приказав своим людям следовать за ним.
Добравшись до стены, юноша тихо сказал что-то солдату, залегшему между двумя разрушенными мраморными колоннами. Солдат кивнул, шепотом ответил Жадовичу и показал налево.
Сержант залез на груду обломков, на мгновение приподнял голову, соскользнул вниз и жестом приказал своему отряду поторопиться. Когда мимо него прополз Пэт, Жадович процедил сквозь зубы: «Ждите меня за разбитой зеленой дверью».
Взобравшись на развалины стены, Пэт бросил взгляд налево, где раньше находились их внешние укрепления. Их не было видно из-за снегопада. Спустившись ползком с другой стороны, Пэт наткнулся на гниющий труп бантага. Перепрыгнув через мертвого врага, он наступил на обломок черепицы и чуть не вывихнул себе лодыжку из-за того, что его нога заскользила по покрытой льдом мостовой. Низко пригнувшись, Пэт добежал до зеленой двери и нырнул внутрь здания. Помещение, в котором раньше, по-видимому, находилась посудная лавка, выглядело так, будто сюда нанес визит слон. В середине комнаты расположилась группа солдат, кипятивших на костре чай. Они почти не обратили внимания на пробегавших мимо них Пэта и Рика. В одной из стенных ниш вповалку под одеялами спали еще несколько бойцов. Добежав до задней стены лавки, Пэт протиснулся сквозь проделанную в ней дыру, пересек находившийся за домом сад и оказался в другой горшечной лавке.