Бригада
Шрифт:
В штабе воцарилось молчание, никто не осмеливался пошевелиться. Усталые офицеры, подавленные последними неудачами, уставились на своего командира и вдруг, словно по сигналу, поднялись со своих мест. В гробовой тишине Эндрю медленно проковылял к столу, на котором лежала карта города. Стрелками были отмечены направления вражеских ударов, кусочки дерева обозначали части республиканской армии. Теперь все они сосредоточились внутри цитадели или были полностью окружены в предместьях.
Эндрю несколько минут
У ирландца от напряжения сделались ватными ноги, и он оперся рукой о стол, боясь потерять равновесие.
— Каковы последние донесения о количестве боеприпасов у противника?
— Мы находим тела бантагов, у которых не осталось ни единого патрона, как правило, у них в запасе всего по шесть-восемь зарядов. Артиллерийская канонада почти прекратилась.
Эндрю кивнул и перевел взгляд на Марка:
— Что ты тут говорил о сдаче?
— Эндрю, с момента твоего ранения произошло много всего.
— Я в курсе. Мы провели большую кампанию. Мы отступили на пятьсот миль, растянув до предела транспортные коммуникации Гаарка. Это называется тактикой Фабия, по имени одного римского генерала из нашего прежнего мира. — Эндрю замолк, как будто каждое слово давалось ему ценой большой боли. — Мы заманили его в ловушку и перерезали Гаарку связь с тылом, как я и планировал. Мы победили.
— И ты называешь это победой! — воскликнул Марк, не скрывая своего отчаяния.
— Я видел слишком много войн, Марк, чтобы не разглядеть победы, когда она у меня в руках. Он выдохся. Мы продержимся до заката, перейдем в контрнаступление, и враги побегут.
— А если нет, то мы все погибнем.
— Значит, погибнем, — отрезал Эндрю, и теперь в его голосе слышался металл. — Потому что, Марк, если ты решишь сложить оружие, нас ждет неизбежная гибель.
Римлянин промолчал. Эндрю обвел взглядом залитую тусклым светом штабную комнату. Здесь было слишком много людей для того, что он собирался сказать.
— Я хочу увидеть сражение своими глазами, — произнес Эндрю. — Марк, Пэт, пойдемте со мной.
Он не мог идти быстро. Опираясь рукой о стенку, Эндрю осторожно поднимался вверх по узкой лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке.
Когда они добрались до смотровой площадки, Пэт опередил Эндрю и провел его в обложенную мешками с песком нишу. Наблюдатели изумленно уставились на Кина, но тут же вытянулись по стойке «смирно» и отдали полковнику честь. На их лицах появились довольные ухмылки.
Улыбнувшись, Эндрю махнул им рукой, но Пэт тут же отослал солдат прочь.
Несколько секунд Эндрю молчал, жадно вдыхая воздух полной грудью. Несмотря на пороховой дым и доносимый ветром прелый запах боя, Эндрю дышал и никак не мог надышаться. Этот запах исцелял его, помогал ему вновь осознать себя тем, кем он был. Бантагская пуля срикошетила позади них от купола, испещренного оспинами от других пуль и осколков, и Эндрю вздрогнул.
— Я не сразу вновь привыкну ко всему этому, — извиняющимся голосом произнес он.
Пэт смотрел на него, все еще не веря своим глазам.
— Час назад Джек Петраччи прилетел с востока и сбросил донесение, что Гансу удалось уничтожить почти пятнадцать миль железной дороги. Он взорвал несколько поездов и освободил по меньшей мере семь тысяч чинских рабов. Эндрю, бантагам потребуется несколько дней, если не неделя, для того, чтобы восстановить сообщение. Вслушайся в шум боя — интенсивность огня снижается. У них уже сейчас почти не осталось патронов!
Эндрю наклонил голову. Трудно было что-то разобрать в этом несмолкающем грохоте, тем более что он не знал, какой была интенсивность стрельбы неделю или две назад. Однако независимо от темпа огня Эндрю понимал, что Пэт прав и, если бантаги остались без снабжения, их участь была решена.
Он оглянулся на Марка:
— Мы продолжаем сражаться.
— А если я откажусь? — набычился римлянин.
— По какому праву? — осведомился Эндрю.
— Как вице-президент и вождь римского народа.
— Вице-президент Республики, где Рим является всего лишь одним из штатов, — напомнил ему Кин.
Марк молча смотрел на старого друга.
— Марк, — понизил голос Эндрю, — только между нами. Если ты отдашь приказ о сдаче, я прикажу взять тебя под арест.
— Вряд ли, — хмыкнул римлянин.
Эндрю улыбнулся.
— Надеюсь, мне больше никогда не придется говорить того, что я скажу сейчас. Я восхищался тобой с нашей первой встречи. Я считал тебя воплощением всего лучшего, что существовало в древней Римской республике. Я и теперь так думаю. Но, друг мой, мы побеждаем в этом бою, и, если ты продолжишь настаивать на том, чтобы сложить оружие, я устрою государственный переворот. Этого требуют интересы нашей страны.
— И это говоришь ты, создавший Республику! — воскликнул Марк. — Кем же ты будешь после этого?
— Предателем, Марк, предателем и государственным изменником. Но ко мне взывают голоса сотен тысяч мальчиков, убитых на этой войне. Мальчиков, которые погибли для того, чтобы создать Республику и сохранить ее, чтобы освободить всех людей в этом мире, ибо в этом и заключается смысл нашей войны. Республика — это каждый человек, это не только мы, но и все те, кому еще предстоит обрести свободу. А что будет со мной? Я возьму на себя всю ответственность за этот поступок. И, когда мы победим, я сложу с себя все полномочия, верну власть вам с Калином, и тогда расстреливайте меня за измену, если хотите.