Бригадир
Шрифт:
– Я ничего не знаю, – чеканя слова, каждое из которых отдавалось болью в затылке, выдавил Рэмбо. – Нас действительно было трое. Мы отъехали от зоны утром, в девять с минутами. Это видели вертухаи. Легко проверить. За три часа добрались до Сыктывкара. Там Антоха и Слон меня высадили. Добазарились встретиться у железнодорожного вокзала. А сами помчались на какую-то стрелку. Куда, с кем – я не в курсе. Я только что откинулся, начальник. Три года на нарах баланду хлебал. Мне просто по городу в цивильной одежде прогуляться, пельмени в забегаловке или мороженое съесть, пивка с рыбкой выпить, на девок живых посмотреть – уже за счастье. Пока они ездили, я шлялся туда-сюда, нашел гостиницу, где можно переночевать. Антоха вернулся, опоздав на два часа. Один. Вздрюченный какой-то. Сказал, что Слон задержится в городе на пару дней. Надо тему одну
– Да уж, – покачал головой капитан. – Комар носа не подточит.
– Уж как есть. Не парь мне мозги, в натуре, – жестко отрезал Рэмбо. – Десять минут давно вышли.
– Я уйду, не волнуйся, – прищурился Никитин. – Но имей в виду – домой, в Питер, ты попадешь не скоро. Если вообще попадешь. Четыре трупа за одни сутки – это уже перебор. Так что готовься к продолжению банкета, Невский. Потому что те, кто решил вас мочить, наверняка очень сильно разозлились, когда узнали, что ты до сих пор жив. Только вот охрану вооруженную на время лечения и следствия я тебе, извини, выделить не смогу. Людей и так не хватает. Да и не вижу оснований. Зачем тебя охранять, если ты – весь из себя белый и пушистый, прошлые грехи искупивший, кругом не виноватый, а разборки на трассе и взрыв джипа – это геморрой твоих дружков. И ты понятия не имеешь, откуда ноги растут. Каков вопрос – таков и ответ, Невский. Вот если бы ты правду рассказал – тогда другой расклад. Тогда можно и об охране говорить. Вооруженной. А так…
– Не нужна мне твоя ментовская охрана, – прорычал Влад. – Я сказал правду. Убирайся! Не видишь – плохо мне?!!
– Дурак ты, Невский, – капитан встал со стула. – Для гоблинов, которые на тебя охотятся, ты теперь даже не добыча – пшик. Ребята они, судя по всему, серьезные. И так просто не успокоятся. А закончить дело – пара пустяков. Больница гражданская, сам понимаешь. Проходной двор. Так что вариантов, как тебя замочить, много. Войдут ночью, укольчик вкатят – и все дела. Никто даже разбираться не станет. Но могут и без затей. Удавочкой… Я тебе, мудаку, жизнь предлагаю, а ты понты бычьи гонишь. Ну, как знаешь. Прощаться не буду. Увидимся. Бог даст.
– Ага. Врача позови.
– У нищих слуг нет. Сам позовешь. Не в реанимации, – опер отодвинул стул, сунул под мышку потертую дерматиновую папку и вышел из палаты, нарочито хлопнув дверью. Влад тихо выругался, глядя вслед капитану. Упоминание насчет нищего сразу повернуло ход его мыслей в другом, нежели личная безопасность, направлении. Бросая эту фразу, Никитин даже не предполагал, как близко она соответствует истинному положению дел.
У Влада ведь действительно не было денег. Вообще. Ни копья. Потому как ничего он не заработал за время отсидки. Это «мужики», активисты и пидоры, пусть на государство, которое их побрило, пашут, зарабатывая условно-досрочное. А правильным пацанам гнуть спину на хозяина западло. Вся капуста на текущие расходы находилась в карманах Индейца. Судя по толщине пачки, которую видел Невский в руках Антона, там было тысячи три баксов, не считая «дерева». И при взрыве джипера доллары вряд ли испарились. Наивно думать, что мусора, обнаружившие в карманах мертвого бандита ставшие ничейными лавэ, будут вносить их в протокол. Да и не имеет он на них права, по закону. Стало быть, денег у него теперь нет. Даже на билет до дома в общем вагоне. Хреново. Но – не смертельно. Вряд ли лепилы и мусора его выпустят отсюда раньше, чем через несколько дней. За это время кто-то из братвы обязательно приедет, вместе с родственниками погибших, чтобы провести опознание трупов в морге, оформить бумаги и забрать в Питер тела Антохи и Кости. Про Рэмбо, ясный перец, тоже не забудут. Значит, не фиг и дергаться.
Решив в уме одну нехитрую задачу, Влад переключил свои мысли на раненую Леру, находящуюся в этой же самой больнице, рядышком. Представить себе состояние чудом оставшейся в живых девчонки, из-за чужих разборок потерявшей родную сестру, Невскому было не трудно. Что она будет делать, когда выпишется? Впадет в депресняк, сядет на иглу? Забухает, потом отойдет чутка и вернется в долбанную гостиницу, давать каждому
Открылась дверь и в палату зашел врач.
– Вы хотели меня видеть? – спросил Илья Борисович. Стало быть, капитан все-таки передал просьбу.
– Да, – опустил веки Влад. – У меня… я… – он с трудом искал подходящие слова, и доктор, видя заминку, истолковал сбивчивую речь Невского по-своему.
– Кажется, понимаю. Вам нужно помочиться? Или сходить по большому?! – предположил старичок.
– Нет, – улыбнулся Рэмбо. – Я ведь не калека. Сам до клозета дойду. Я хотел попросить вас об одной услуге, Илья Борисович. Разумеется – не бесплатно, – Влад многозначительно потер пальцами. – Сейчас у меня, правда, ни копейки. Менты выгребли, подчистую. Но завтра-послезавтра из Санкт-Петербурга за мной приедет братва… ну, то есть друзья…
– Понимаю, – спокойно отреагировал Измайловский. – Не беспокойтесь. Все что в моих силах. Чем могу?
– Спасибо. Пошлите кого-нибудь из сестричек, пусть купят букет роз, – не веря своим ушам вдруг сказал Невский. – Пять штук. Самых лучших. И передайте цветы той девушке, Валерии. Кстати, как она? Где?
– Этажом выше, на третьем, – сообщил доктор. – Ей уже лучше. В отличие от вас, она провела в бессознательном состоянии всего несколько минут и очнулась уже в «скорой». А вы лежали бревном почти сутки. Все показатели жизнедеятельности, включая активность мозга, были – практически в норме, а сознание не возвращалось. Мы даже начали волноваться, что имеем дело с редким видом травматической комы… В общем, ваша знакомая чувствует себя удовлетворительно. Час назад она даже смогла позавтракать.
– Она знает, что…
– Да. О смерти сестры и вашего друга она знает, – кивнул Илья Борисович. – Знает, что вы живы. Что я могу еще сказать? Держится. Молодец. Хотя, возможно, это просто шок, который может в любой момент превратиться в истерику. Будем наблюдать… Я распоряжусь насчет цветов. Расплатитесь при выписке. Дня через два-три мы вас отпустим, если все будет в порядке. Еще что-нибудь? – взгляд врача стал лукавым. – Может, хотите заказать более приличное питание? Фрукты? И вам, видимо, также понадобится телефон?
– Да, – снова опустил веки Невский. Иметь дело с толковым и ушлым лепилой было сплошное удовольствие. – Только телефон я хотел бы получить сразу.
– Разумеется, – пожал плечами Измайловский. Вышел из палаты и через минуту вернулся с сотовым телефоном.
– Говорите сколько потребуется. Я зайду ближе к обеду.
– Спасибо, Борисыч, – кивнул Влад, разглядывая дорогущую финскую трубку. – В накладе не останешься. И… вот еще что. Кроме роз. Распорядитесь, чтобы девушку не кормили местной баландой. Пусть заказывает все, что захочет. Хоть из самого лучшего ресторана. Я заплачу.
– Хорошо. Я сделаю все, как вы просите. Ну, не буду мешать, голубчик, – откашлявшись, врач развернулся и торопливо вышел в коридор. Рэмбо, во время пребывания в зоне уже имевший опыт разговора по мобильнику, вытянул антенну на всю длину и набрал номер Серёги Сокола. В отсутствие Индейца именно Сокол оставался в бригаде за старшего. Братан ответил после пятого гудка.
– Да?
– Привет, Серый. Это Рэмбо.
– С освобождением, брат. Я уже все знаю, – сухо произнес Сокол. – Сыктывкарские менты запрос к нам в Питер вчера сделали. По ваши души. Вот генерал мне сразу и отзвонил. Я догадываюсь, кто это сделал.